Девушка с зелеными глазами
Шрифт:
– Всего лишь ливень, – ответил он, руша разом все мои мечты, – а что вы скажете о чашечке чая, хотели бы вы выпить чаю?
– С удовольствием, – мы под дождем перебежали дорогу и вошли в чайную.
Я совсем не помню, о чем мы говорили. Знаю только, что от счастья и уверенности в том, что то ли Бог, то ли кто-то еще позволил нам встретиться, я словно язык проглотила. Я съела три пирожных. Он хотел, чтобы я взяла четвертое, но я отказалась, это было бы уже неприлично. Потом он спросил, как меня зовут. Все-таки
– Скажите, а что вы читаете? – спросил он. У него была привычка смеяться всякий раз, когда я смотрела ему в глаза. И хотя глаза у него были очень грустные, смеялся и улыбался он мило.
– Чехова, Джеймса Джойса, Джеймса Стивенса и… – я запнулась – мне вдруг показалось, что он подумает, что я хвастаюсь.
– Как-нибудь я дам вам одну книжку, – сказал он. «Как-нибудь? Когда же будет это как-нибудь?» – думала я, разглядывая чаинки в его чашке. Я налила ему вторую чашку через маленькое ситечко, которое официантка принесла с некоторым опозданием. Чай медленно лился через это замечательное ситечко.
– Это все чепуха, – сказал он. Мы отложили ситечко, оставив его мокнуть на блюдце.
Я знала, что Бэйба уже ждет и что мне пора идти, но не могла просто вот так встать и уйти, расставшись с ним. Я обожала его длинное грустное лицо и изящные руки.
– Я часто стараюсь представить себе, о чем думают девушки вроде вас. О чем вы думаете? – спросил он, внимательно посмотрев на меня несколько секунд.
Я думала о нем и чувствовала, как заливаюсь румянцем. Но ему я ответила скучно и глупо:
– Я не очень-то о многом думаю, например о новых платьях, или о том, куда съездить в отпуск, или о том, что будет на обед.
Мне сейчас кажется, что он вздохнул, а я, стараясь скрыть свое смущение, стала говорить ему о том, что многие девушки мечтают выйти замуж за богатого человека, а одна из них, которую я знаю близко, думает только о своих волосах. Она моет их каждый вечер и измеряет, насколько они выросли за неделю, и их золотой поток обрывается уже ниже ее лопаток. Но поскольку она так помешана на них, ничто другое не приносит ей истинного удовлетворения.
– А что вы делаете, когда у вас отпуск? – спросил он, и я вздохнула, потому что мне хотелось жить в гостинице и чтобы мне приносили завтрак в постель. Мне никто не приносил завтрака в постель, может быть, только раз или два, когда я была в монастыре и болела, и тогда мне приносили чашку специального лекарственного отвара, который надо выпить перед тем, как есть. Сестра Маргарет всегда следила за тем, как ты пьешь этот отвар, говоря при этом, что он полезен не только для тела, но и для души.
– Езжу домой.
– А где он находится?
Я рассказала.
Мой отец вернулся из сторожки в наш собственный дом и жил там с моей теткой. Я постаралась описать все это как можно ярче.
– Вам нравится бывать дома?
– Там
– Я очень люблю деревья и все время сажаю их, – сказал он, – я уже, наверное, не одну тысячу их посадил.
– Серьезно? – спросила я с сомнением. Мне показалось, что он подтрунивает надо мной, а я не люблю этого.
Он посмотрел на часы, и было понятно, сейчас он скажет, что должен идти.
– Простите, но в четыре у меня встреча.
– Извините, что задержала вас, – сказала я, когда мы поднялись. Он расплатился и взял свою вельветовую кепи со стоявшей вешалки красного дерева.
– Благодарю вас такая прекрасная встреча, – произнес он, когда мы уже стояли снаружи. Я тоже поблагодарила его. Он приподнял кепи и ушел. Я стояла и смотрела, как он шел. Мне казалось, что темнолицый Бог повернулся ко мне спиной. Я протянула руку, чтобы позвать его, но нашла только дождь. Мне казалось, что этот бесшумный ливень не кончится никогда. Автобусы были переполнены, потому что время было уже за пять часов, а Бэйба жутко разозлилась, потому что я опоздала на час.
– Жизнерадостная идиотка, – отрезала она, не слушая моих извинений. Я не стала говорить ей, что встретила его.
Мы выпили кофе, а позже, как и было условлено, пришел Туша. Мы выпили еще кофе, и он принес извинения за все и дал нам пять фунтов, чтобы покрыть расходы на билеты. Потом мы поймали такси и поехали на трех борзых в Гарольдс-Кросс.
В следующую среду я пришла на Доусон-стрит и простояла около книжной лавки по меньшей мере часа два, но Юджин Гейлард не появился ни в этот раз, ни в следующую среду, ни даже через среду.
Так прошли четыре недели тоскливого ожидания и неизбывного желания хоть одним глазком посмотреть на него, одетого в длинное черное пальто с каракулевым воротником. Я представила себе, как он сидит в кафе Роберта и смотрит на темноволосых девушек. Он говорил мне, что ему нравятся темные волосы и глаза, но очень бледная кожа, он говорил, что все это создает у него ощущение покоя, который он очень ценит. Я посидела в кафе Роберта, думая о нем. Он не ел картошки и за едой пил воду, поэтому и я стала пить за едой воду. Вода из-под крана дома у Джоанны всегда была тепловатой и совсем невкусной, но было так приятно делать то, что делал он.
Я ждала и ходила туда-сюда, уверенная, что я обязательно встречу его. Вдруг от этой дикой надежды моя душа воспарила. Я уже чувствовала его запах, видела волосы на его руках и его горделивую походку. А ведь я не встречала его уже целый месяц. Один раз, правда, я увидела его машину, стоявшую на Моулсворт-стрит, я прождала целую вечность в дверях закрытого магазина. В конце концов голод прогнал меня домой, а на следующий день я написала ему и предложила выпить со мной чаю в следующую среду.