Девушка в тюрбане
Шрифт:
— Кто это сказал?
— Великий Маяковский, погиб в тридцать семь лет.
— Примерно как Коппи [2] , — комментирует Вела.
— В путь!
— В путь!
У выезда из подвала их уже ждет Артуро, оседлавший свою боевую Аталу — дамский велосипед. Все четверо молниеносно скрываются из вида, спускаясь по отлогой улице.
Тем временем неразлучные Волчонок с Кроликом уже приближаются к виа Бессико. Волчонок обнаружил фотографию в газете и не поверил
2
Коппи, Фаусто — знаменитый итальянский велогонщик. — Здесь и далее примечания переводчиков.
С высоты своего почти полутораметрового роста Волчонок общается с прохожими:
— Извините, как пройти на виа Бессико?
Каждый спрошенный считает своим долгом пуститься в пространные объяснения. А тем временем Кролик, стоя в сторонке, сучит ногами. Мальчишки топают уже два часа подряд.
— Остановись, пожалуйста, — умоляет Кролик, — я хочу пописать.
— Ну писай.
— Что, прямо здесь?
— А где же? Если хочешь — дуй в штаны!
(Скорость передвижения герильи задает не самый быстрый, а самый медленный боец: Волчонку волей-неволей приходится применить теорию Че Гевары.)
Кролик исчезает в зарослях мирт, окружающих столики открытой пиццерии «Марекьяро», и, не скупясь, орошает ее территорию. За этой операцией с интересом следит страж порядка на мотоцикле.
— Эй, ты!
Кролик спасается бегством, по пути полив еще метров пятьдесят.
— Хочу домой, — хнычет он, застегивая штаны. Волчонок сидит на мусорном ящике с видом конного полководца и не отвечает: он занят изучением карты города, которую изъял из отцовских залежей.
— Мы на площади Кадорны. Уже близко.
— Где написано, что это площадь Кадорны?
— Вон памятник, не видишь, что ли?
— Откуда ты знаешь, что это Кадорна?
— Сабля у него.
— Это не сабля, а трость.
— Тем, кто с тростью, памятников не ставят.
— Это не сабля.
— Пошел ты на фиг!
— И вовсе мы не на площади Кадорны.
— Нет, на площади.
— Да ты как будто знаешь, кто такой Кадорна!
— Конечно, он возглавил крупное отступление.
— Где это видано, чтоб памятники ставили тем, кто отступает?
— Он потом вернулся и победил.
— Не трепись!
— Говорю тебе: пошел в задницу!
— Я хочу домой!
— Вали, кто тебя держит!
— Я поеду на такси.
— Кишка тонка.
— Ничего не тонка.
— Ну давай, останови вон того.
— Он слишком гонит.
— Нашел отговорку!
— Да иди ты!..
— Сам иди!
— Вернемся домой...
—
— Почему ты, полиция на что?
— Полиция только улики собирает, а убийцу в конце концов ловит сыщик. Ну уж только если он увязнет в дерьме по уши, тогда врывается полиция и приходит ему на помощь.
— Да хватит заливать!
— А часто полиция в сговоре с убийцей.
— Это да.
— Ну так пошли!
— Нет, родители не разрешают мне одному болтаться по центру.
— Значит, ты не солдат, а дерьмо.
— Как это?
— У тебя вместо ног подставка с травой, как у игрушечных солдатиков. Ты сам двигаться не способен, тебя можно только переставлять с места на место. Опрокинут тебя — ты мертвый, скажут «бах» — ты вроде бы выстрелил.
— Врешь!
— Да посмотри на свои ноги, трус! Вон трава пробивается на подставке.
— Неправда, куда хочу, туда и хожу!
— Тогда пошли!
И они продолжают путь.
— Я знаю, кто убил его, — заявляет Кролик.
— Шагай, хватит языком молоть!
— Это «Ювентус», не иначе.
— Шагай, говорю, крольчатина!
— «Ювентус» не терпит, когда чужие футболисты хорошо играют. А Леоне здорово играл, и они пронюхали...
— Шагай!
— Подсадили туда киллера, и он с террасы ухлопал Леоне.
— Ерунда, Леоне сроду не бывал в этом квартале.
— Как же он там очутился?
— Выясним.
— А дальше что?
— Ничего, видишь, мы уже на месте?
Как раз в это время кавалер Сандри готовился переступить из тридцатиградусной утренней жары в кондиционированную прохладу своего свинцово-серого Фиата-кашалота.
— Чего вам здесь надо? — завопил он, увидев мальчишек у входа в СоОружение (кавалер не умел говорить на низких тонах).
Кролик со свойственной ему трусостью испарился в мгновение ока, так что ответ Волчонка во множественном числе прозвучал неубедительно:
— Посмотреть пришли.
Сандри пронзил его свирепым взглядом. Из привратницкой вышла Пьерина. К окнам приникли двадцать шесть любопытных глаз, значительно меньше, чем когда полиция осматривала труп, но намного больше среднестатистического дневного числа.
— Здесь убили Леоне? — напрямик спросил Волчонок.
— Тебе какое дело?
— А что, спросить нельзя?
Сандри подумал, что если он выйдет из машины и врежет этому наглецу, то даст пищу для всяких статей и статеек. Он завел своего кашалота, пожирателя бензина, и тот взревел в полном созвучии с яростью хозяина.
Проклятие, подумал Сандри, теперь все, кому не лень, будут сюда таскаться. Он нажал на газ: Фиат с оглушительными выхлопами и пронзительным свистом шин рванул с места.
Метла в руках у Пьерины была не свидетельством агрессивных намерений, а просто атрибутом профессии.
— Где это случилось? — обратился Волчонок к привратнице.
— Детям рано про такое говорить, — вздохнула Дикообразина. — Иди-ка ты, малыш, своей дорогой...
К ее удивлению, Волчонок достал записную книжку и карандаш.