Девушка в тюрбане
Шрифт:
Поезд затормозил, оборвав мои размышления, а возможно, и легкую дрему. Да, я, должно быть, задремал на несколько минут, потому что не разглядел название станции. В путеводителе говорилось, что поезд останавливается то ли в Мангалоре, то ли в Бангалоре — у меня не было желания вновь перелистывать книгу, чтобы точно это установить. На перроне под навесом собралась толпа: индусы, одетые по-европейски и явно состоятельные, группа женщин, суетливые носильщики. По всей вероятности, это был крупный промышленный город, потому что в отдалении за железнодорожными путями виднелись заводские трубы, высокие дома и бульвары.
Он вошел, когда поезд
— И вы в Мадрас? — спросил он и тут же добавил, не дожидаясь ответа: — Это очень точный поезд, завтра в семь утра будем на месте.
Он говорил на хорошем английском с немецким акцентом, но на немца был не похож. Скорее всего, голландец или швейцарец, неизвестно почему подумалось мне. У него был вид делового человека, на первый взгляд лет шестидесяти, а то и старше.
— Мадрас — столица Индии дравидов. Если вы там раньше не бывали, вам предстоит увидеть много диковинного.
Он говорил с рассеянной непринужденностью европейца, знающего Индию, и я уже приготовился к разговору, построенному на банальностях. Поэтому, не откладывая, предложил ему поужинать в вагоне-ресторане, решив хотя бы разбавить неизбежные общие места предстоящей беседы вынужденными паузами, которыми сопровождается всякий цивилизованный прием пищи.
Пока мы шли по коридору, я представился, извинившись, что по рассеянности не сделал этого раньше.
— О, в наше время представления стали ненужной формальностью, — с присущей ему милой улыбкой заявил он. Затем слегка наклонил голову и произнес: — Меня зовут Петер.
За ужином он показал блестящие познания в гастрономии. К примеру, отсоветовал мне брать овощные котлеты, на которые я нацелился из чистого любопытства («овощи непременно требуют разнообразия и тщательнейшей обработки, что в условиях поезда вряд ли возможно»). Я назвал наугад еще несколько блюд, но неизменно наталкивался на его неодобрение. Наконец пришлось мне удовольствоваться тем, что он заказал для себя, — тандури, блюдо из молодого барашка («ягненок — пища благородная и жертвенная, ведь еда для индусов — такой же ритуал, как и жертвоприношение»).
Мы много говорили о культуре дравидов, вернее, говорил большей частью он, мое участие в беседе сводилось к типично дилетантским вопросам и отдельным робким возражениям, в основном же я с ним безоговорочно соглашался. Он во всех подробностях живописал мне наскальные рельефы Канчипурама и архитектуру храма Шор, рассказал о древних неизвестных культах, чуждых индуистскому пантеизму, в том числе о священных белых орлах Махабалипурама, о значении цвета, погребальных обрядов, каст. После некоторого колебания я изложил ему то, что знал сам: о европейском проникновении на побережье Тамила, о легендарном мученичестве святого Фомы в Мадрасе, о неудавшейся попытке португальцев основать на этих берегах второе Гоа, об их войнах с местными племенами, о французах Пондишери. Он дополнил мои сведения и исправил кое-какие неточности в отношении индийских династий. Он так
— Нет, я не профессионал, судьбе было угодно, чтобы простое увлечение стало смыслом жизни.
В его голосе мне почудился надрыв, отголосок какого-то страдания или горького сожаления. Глаза его блестели, гладко выбритое лицо при этом освещении казалось еще бледнее. В движениях тонких пальцев ощущалась усталость, и весь облик оставлял впечатление незавершенности, половинчатости или еще чего-то, трудно поддающегося определению, во всяком случае чего-то скрытого, нездорового, даже греховного.
Мы вернулись в купе, продолжая беседовать, но его пыл уже иссяк, и паузы стали длиннее. Пока мы готовились ко сну, я без всякой задней мысли, просто для поддержания разговора, спросил, почему он едет поездом, а не летит. Мне казалось, в его возрасте самолет предпочтительнее, ведь долгие переезды так утомляют, и я уже ожидал признания в страхах, которые порой испытывают люди, с детства не привыкшие к полетам.
Господин Петер растерянно посмотрел на меня, словно никогда над этим не задумывался. Потом лицо его внезапно просветлело, и он изрек:
— Путешествовать самолетом гораздо быстрее и удобнее, но сверху не увидишь воистину незабываемых живописных уголков Индии. Отдавая предпочтение поезду дальнего следования, обрекаешь себя на непредусмотренные стоянки и даже рискуешь прибыть к месту назначения с опозданием на целые сутки, но если повезет и попадешь на нужный поезд, то комфорт и точный график тебе обеспечены. К тому же в поезде всегда есть вероятность встретить приятного собеседника, а самолет к беседам не располагает.
Я не сумел сдержаться и прошептал:
— Индия, a travel survival kit [48] .
— Что? — переспросил он.
— Так, ничего, просто мне пришла на память одна книга. — Я помолчал, а затем сказал с твердой уверенностью: — Вы никогда раньше не бывали в Мадрасе.
Господин Петер ничуть не смутился.
— Чтобы знать какое-то место, вовсе не обязательно бывать там.
Он снял пиджак и ботинки, сунул под подушку «дипломат», задернул занавеску над своей постелью и пожелал мне спокойной ночи.
48
Аварийный набор (англ.).
Мне захотелось ему сказать, что он едет поездом, потому что и у него есть слабая, почти призрачная надежда, которую он хочет потешить, посмаковать подольше, не дать ей угаснуть слишком скоро после стремительного воздушного путешествия. Теперь я был в этом убежден, но, разумеется, ничего ему не сказал, а погасил верхний свет, оставив только голубой ночник, задернул свою шторку и тоже пожелал ему доброй ночи.
Нас разбудил внезапно вспыхнувший свет и чей-то громкий голос. В темном окне вагона был виден дощатый барак с неразборчивой надписью. Вошел контролер в сопровождении темнолицего хмурого полицейского.