Девушка в зеркале
Шрифт:
Саммер искренне считает, что я ни черта не знаю про детей, постоянно растолковывая мне, что их нужно ежедневно купать, вовремя укладывать спать и тэдэ и тэпэ, словно полной дуре. Меньше всего мне сейчас хочется думать про Тарквинову пипиську, особенно если из нее что-то капает.
– Поверь мне, лично я ничего подобного не видела, – заверяет Саммер. – Положение угрожающее. Может распространиться инфекция. Врачи говорят, что он может потерять пенис. Он может умереть! – Это слово прерывается всхлипом. – Ему нужна операция! Срочное иссечение крайней плоти. Его нельзя отправить самолетом
Голос Саммер дрожит и сбивается. Она явно на грани истерики, в любой момент разразится криками и потоком слез. Из нас двоих именно Саммер обычно отличается уверенным спокойствием и благодушием, в то время как я – дерганая и стервозная; но когда действительно припрет, как раз именно я сохраняю ясную голову.
И вот теперь вхожу в роль. Вешаю рубашку Адама обратно в шкаф, расправляю, разглаживаю. Никто и не поймет, что ее трогали.
– Международный госпиталь – это уже обнадеживает, – авторитетно произношу я.
– Да, – отвечает она. – Они тут так добры к нам…
– Это хорошо, и хорошо, что позвонила мне, – отзываюсь я. Повторяю слово «хорошо», как мантру, успокаивая Саммер. – Естественно, чем смогу, помогу. Выходит, ты еще не говорила Аннабет?
– Я не смогла… – Голос Саммер опять пресекается.
– Ну давай тогда я скажу… Она уже сегодня может вылететь в Пхукет. Я вполне могу присмотреть за домом пару дней.
Нет ответа.
– Столько, сколько вам с Адамом понадобится, – щедро добавляю я.
– Нет, нет, Айрис, нам нужна ты, а не мама.
Голова у меня идет кругом. Саммер нужна я. Адаму нужна я. Но зачем? Опыт с младенцами у меня почитай что нулевой. У Тарквина уже есть оба родителя. Единственные родители, которых он знает, во всяком случае. На что я-то им сдалась?
На миг представляю себя в Таиланде – как шатаюсь по Королевской марине Пхукета с ее флотилией суперяхт, потягиваю коктейли. Крепкие, а не ту невинную детскую бурду, которую заказывал нам отец, когда мы были малолетками. Наверняка ведь не все эти яхтсмены-миллионеры гоняются за тайскими девицами. Кто-то из них должен предпочитать блондинок.
Но о чем это я размечталась? Тарквин заболел. Похоже, что у него отгнивает пенис. Времени на выпивку и флирт не будет. Сто пудов.
– Мы попали в серьезный переплет, Айрис, и не можем рассказать обо всем просто первому встречному. Только тем, кому стопроцентно доверяем. – Саммер примолкает.
– Ну, мне-то уж можно рассказать, – говорю я.
– Конечно, – отзывается Саммер. – Как я только что сказала, это нужно держать в тайне. Дело в том, что разрешение на временный ввоз «Вирсавии» просрочено. Мы уже оформили выход из Таиланда. Приготовились к отплытию, но тут такие классные пляжи… В общем, подумали, что можно провести тут еще пару недель на тихой якорной стоянке и никто ничего не узнает. Мы и представить не могли, что Тарквин вдруг заболеет. Очень некстати! Если таможня узнает, что «Вирсавия» до сих пор в Таиланде, ее конфискуют. Народ здесь замечательный, но коррупция просто жуткая.
Саммер подает это так, будто коррупция – типа какая-то болячка вроде малярии и что бедный Тарквин страдает не по причине какого-то их собственного косяка. Но мне слишком уж хочется узнать побольше, чтобы препираться с ней.
– Так от меня-то ты чего хочешь?
– Ой, Няшка, даже не знаю, как и просить
Пока Саммер говорит, я отступаю обратно в ее спальню и подхожу к эркерному окну. Далеко внизу яркими искорками поблескивает вода, закручиваясь водоворотами вокруг побелевших от солнца камней. Просто не могу позволить себе поверить словам Саммер. Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я уже растаяла, просочилась через стекло и теперь лечу над океаном, обернувшись радостным оттенком аквамарина.
Теперь на заднем плане – голос Адама. Низкий, глубокий, с характерными сейшельскими модуляциями. Не слышал ли он наш разговор всю дорогу? «Скажи ей, что я возьму на себя все ночные вахты», – подсказывает он. Голос становится тише, но по-прежнему смутно слышен. Прижимаю телефон посильнее к уху и прикрываю глаза, напряженно вслушиваясь.
«Веришь или нет, но Айрис и вправду обожает рулить ночью», – отвечает Саммер. Когда она обращается к Адаму, ее голос становится ровным, плавным, чуть ли не игривым. Неудивительно, что я едва могу вытерпеть хотя бы несколько минут в компании своей сестры и ее мужа.
Но, похоже, мне не придется провести особо много времени с ними обоими. Судя по всему, план состоит в том, что Саммер останется в Пхукете с Тарквином и его опухшими гениталиями, а я оставлю позади свою неудавшуюся работу, неудавшийся брак и неудавшуюся жизнь и двину через Индийский океан на яхте, которую любила с детства. И кто же отправится вместе со мной? Мой зять – богатый, красивый, харизматичный Адам Ромен!
Представляю себе, как плыву на Сейшелы, в эту страну-мечту кокосовых пальм и идиллических пляжей, но я не простая туристка, поскольку мой муж – местный житель, так что это в некотором роде возвращение домой…
Ну, не муж в моем случае. Зять. Хотя без разницы.
– Конечно же, я хочу помочь! – говорю в трубку. – Но у меня тут куча собеседований насчет работы назначено…
Это полная брехня – я пока даже и не начинала искать вакансии. Все пыталась придумать, как объяснить потенциальным работодателям, почему я ушла с последнего места работы.
– И у меня куча неоплаченных счетов.
Голос Саммер, когда проявляется вновь, звучит уже тише.
– Мы всё оплатим, – заверяет она. – Перелет, долги, которые тебе нужно заплатить, – всё, что тебе нужно. Прости, Айрис. Я знаю, что тебе пришлось несладко, когда Ной тебя бросил. Я знаю, что некрасиво тебя просить… Если б я только не оказалась в таком отчаянном положении! Если б мы не оказались в таком отчаянном…
Не такая уж частая ситуация, чтобы Саммер в чем-либо нуждалась. Всю нашу жизнь ее вполне устраивало то, что у нее есть; она всегда была вполне довольна собственной жизнью. Как, впрочем, и любой, у кого была бы такая жизнь. Но мне нельзя особо затягивать. Похоже, она реально расстроена – и через секунду ей стукнет в башку попросить кого-нибудь еще…