Девушка в золотом
Шрифт:
– Что-то случилось, царь? Тебе нужна моя помощь? – тихо, почти шёпотом, спросил жрец. – Я слушаю тебя.
– Ты прав. Мне нужна твоя помощь, – быстро ответил царь. – Но не знаю, как тебе всё рассказать.
– Я так думаю, ты пришёл поговорить о Кунке, – неожиданно вымолвил жрец. – Мне известна её необычная особенность разговаривать с самой собой.
Спаргап удивился, покраснел. Он не предполагал, что ещё кто-то, кроме него, может знать об этом. Его беспокоило, что Кунке, его кровиночку, могут признать не в себе, другими словами, странной, а потому неспособной принимать в будущем необходимые правильные и справедливые решения. А она должна со временем стать царицей, продолжательницей его
– Ты проницателен, жрец. Я действительно хочу поговорить с тобой о Кунке, – не сразу отреагировал Спаргап. – Скажи, ты разговариваешь с духами, знаешь их мир. Могут ли они связываться с нами, живыми, и можем ли мы их чувствовать и разговаривать с ними?
– Когда-то давно в роду твоего отца у воина по имени Сатар родился мальчик, которого назвали Исар. Ты его знал. Он был одним из старейшин нашего племени, – после некоторого раздумья начал жрец. – Так вот, его отец стал замечать за ним аналогичную странность. Исар любил одиночество, но при этом всегда говорил, что у него есть друг. Он, так же как и Кунке, часто уходил в степь и там с кем-то невидимым вёл беседы. Однажды его отец, не понимавший и не желавший понять Исара, решил его наказать. Когда он подошёл к семилетнему сыну с камчой в руках, тот посмотрел на него так, что отец пал на колени, а после того как Исар заговорил, пал ниц. – Жрец сделал небольшую паузу и продолжил: – Другом Исара был его дед, дух которого всегда незримо сопровождал его. Кстати, ты помнишь, что Исар возглавлял совет старейшин? Он слыл самым мудрым и справедливым из них. Это во многом благодаря тому, что Исара направлял дед. Полагаю, что Кунке общается с твоей матушкой. Ведь она так на неё похожа, – подытожил жрец.
– Я тоже так думал. Но Кунке назвала имя своего внутреннего друга, и это не имя моей матери. Оно нехарактерно для нашего племени. Это имя – Милиса, – с некоторой тревогой произнёс Спаргапис.
– Интересно. – Жрец задумался, а потом встрепенулся. – Ты знаешь, вполне возможно, что твоя матушка поменяла имя в том, другом мире. В любом случае тебе не стоит пугаться. Кунке находится под защитой наших богов и наших предков, – торжественно заключил жрец.
– Ну что же, мне остаётся только радоваться этому. – В голосе Спаргапа чувствовалось облегчение. Он быстро встал и вышел из шатра.
Глава 7
По степи мчались молодые всадники. Впереди всех на высоком, стройном и сильном жеребце, чья белая, как снег, шерсть переливалась в лучах яркого солнца, скакала Кунке. Она была одета так же, как и все остальные наездники. Со стороны и не скажешь, что это двенадцатилетняя девочка. Казалось, что тело Кунке плавно перетекает в тело её четвероногого друга Жела и они составляют единое целое. Каждое движение наездницы моментально улавливалось скакуном и служило командой для его крепких мышц. Голова Кунке приникла к мускулистой шее коня. Он чувствовал её горячее дыхание и в такт ему раздувал ноздри. Оставив позади всех соперников, принцесса, как стрела, выпущенная ловким и сильным лучником, быстро приближалась к финишу.
– Поздравляю, доченька. Ты, как всегда, первая. В очередной раз утёрла носы юношам, – смеялся довольный Спаргап. – Ты быстра и ловка, как я в твои годы, – удовлетворённо заметил он.
– Спасибо, отец. Я тоже довольна сегодняшними скачками. Тем более что в них участвовал Марлух. – Кунке зарделась после этих слов.
– Кто? Это тот, что из рода тырау? – недовольно спросил царь, глядя на опустившую глаза дочь.
– Да, – тихо произнесла принцесса.
– У него, конечно, есть чему поучиться, – задумчиво заметил Спаргап. – Он прекрасный наездник, ловко владеет оружием, смел, когда чувствует за спиной поддержку, как я слышал. Пожалуй, и всё, чем он может похвастаться. –
– Почему рано? Все мои сверстницы уже просватаны, а многие и замуж вышли. А ты говоришь «рано». – В голосе Кунке слышались нотки недовольства.
– Не забывай, что ты дочь царя, – резко остановившись, ответил Спаргап. – У меня нет сына, зато есть ты, – строго, даже строже, чем следовало, закончил он.
– Слушайся отца. Он знает, что говорит, – услышала Кунке голос Милисы.
– Хорошо, – прошептала она и, опустив голову в знак покорности, пошла за Спаргапом: Кунке привыкла подчиняться голосу своей подруги, которая никогда не подводила её.
Отец, заметив шевеление губ дочери, сначала усмехнулся, а потом довольно улыбнулся.
Кунке к своим двенадцати годам славилась и красотой, и умом. Светлые, чуть волнистые волосы и синие с чернотой глаза, выгодно оттенявшие её слегка матовую кожу, унаследованы были от Адель. От неё же досталась Кунке необыкновенная проницательность и чувственность. Она часто вглядывалась в маленькое бронзовое зеркальце, подаренное ей отцом. Она искала общие и необщие черты со Спаргапом. Однажды Кунке стала расспрашивать о матери.
– Отец, можно мне задать тебе вопрос? – тихим голосом спросила она за ужином.
– Спрашивай, доченька. Надеюсь, я знаю ответы на все твои вопросы, – улыбаясь ответил Спаргап.
– Почему у меня нет мамы? У всех детей есть, а у меня нет. – Глаза Кунке были наполнены слезами.
– Понимаешь, доченька, – после длительного молчания стал говорить Спаргап, – женщина, которая родила тебя, – его голос вибрировал от нервного напряжения, – оказалась плохой матерью.
– Что значит «плохой матерью»? Не понимаю, – сглатывая слёзы, спросила Кунке.
Спаргап молчал. Он не знал, как рассказать дочери, что женщина, родившая её, невзлюбила своё дитя, оказавшееся не того пола. Он боялся, что дочь не поймёт его и возненавидит за то, что лишил её матери. Он молчал. А Кунке с волнением ждала ответа. На помощь пришла Милиса.
– Кунке, послушай, что я тебе расскажу. – Голос подруги звучал требовательно и таинственно. – Я помню, с какой нежностью и любовью ждала твоя мать рождения своего дитя. Я помню её руки, гладившие твои ножки и ручки, когда ты вытягивалась в её чреве. Но я также помню, с какой неприязнью она смотрела на тебя, только что родившуюся, красненькую, сморщенную, с какой ненавистью швырнула тебя на пол только потому, что её дитя, которое она носила под сердцем и которое тогда любила, оказалось девочкой. Ей нужен был сын, чтобы Спаргап взял её в жёны и она стала царицей. – Милиса перевела дух и продолжила: – Я помню, с какой любовью твой отец впервые взял тебя на руки и не мог налюбоваться на тебя. Это он поднял тебя, кричащую от боли, с пола, с нежностью обнял и дал клятву любить за двоих – за отца и за мать. И он выполнил и выполняет своё обещание. Разве ты когда-нибудь ощущала себя обделённой любовью? Ты купаешься в ней. Не так ли?
– Да, ты права.
Глубокая нежность, любовь и благодарность объяли сердце Кунке. Она бросилась к Спаргапу и стала его обнимать, шепча:
– Спасибо, отец, спасибо за твою любовь.
В глазах Спаргапа появились слёзы – впервые после ухода его отца Арлана. Но это были слёзы радости. Он в который раз благодарил свою мать, которая, по его разумению, приняла имя Милиса, за помощь.
С того времени Кунке ни разу не возвращалась к разговору о матери. Она решила стать достойной продолжательницей дела своего отца. С всепоглощающим упорством Кунке получала навыки наездника, овладевала умением пользоваться луком, поражая цель на всём скаку. Вместе с мальчишками Мермер обучал её и борьбе.