Девушки Мечты
Шрифт:
Только увидев натянутую улыбку Кертиса, Дина проследила за его взглядом, увидела Эффи и поняла, что они не одни.
– Ой, Эффи, приветик, – проворковала она и снова обратилась к Кертису: – Ну, так что мы будем делать?
– Ничего мы не будем делать, – огрызнулась Эффи. – Ты сама выбирала эти платья, зная, что они подойдут только одной из нас – не показывая пальцем, самой тощей. А теперь или наденешь что есть, или иди голышом.
– Что? – отпрянула Дина. – Ты что такое несешь? Я вроде не спрашивала твоего мнения?
– Девочки, девочки, не ссорьтесь. – Кертис встал со своего
Эффи, которую разговор вывел из себя, выскочила из кабинета. Лоррелл убедила ее, что манкировать пресс-конференцию – не лучшая идея, и она тем более позабыла о своем намерении, когда вошла в зал и увидела фанатов, прижавшихся к окну, чтобы получше рассмотреть своих кумиров. Но ее хорошее настроение снова пошло на убыль, когда репортеры начали бомбить Кертиса вопросами, а он отвечал им совсем не то, что Эффи ожидала услышать.
– Меня часто спрашивают, как я добился такого звучания, а я всегда отвечаю: это все равно что приготовить мороженое со сливками, – распинался Кертис перед камерами. – Берете шарик мороженого, немножко шоколадного соуса, орешки, сливки и большую вишенку на самый верх!
– А что, Дина у нас еще вишенка? [9] – завопил один из репортеров.
– Мисс Джонс у нас и вишенка, и сливки, и шоколадный соус в одном флаконе!
Журналисты стали прорываться к Дине, напирая и оттесняя Эффи, словно ее и не было вовсе.
9
На сленге «вишенка» означает девственница.
Но Эффи оттесняли не только журналисты. Кертис провел целую кампанию, чтобы выдворить ее еще и из спальни. Он постоянно ездил в «командировки», пропадая на несколько дней подряд и порой оставаясь ночевать в отелях, когда уставал настолько, что не было сил ехать домой. В остальное время он был слишком занят в студии или ходил по местным клубам и радиостанциям, продвигая последний сингл группы, чтобы обратить на Эффи хоть какое-то внимание, и отвергал девушку, даже когда она надевала самое изысканное неглиже, душилась самыми сексуальными духами, распускала волосы и подкрашивала губы перед тем, как пойти в постель.
– Ну же, детка, – тихонько спела Эффи в самое ухо Кертису, когда тот непривычно рано доплелся до кровати. Она подслушала, как Кертис отказался от приглашения СиСи посидеть вместе с музыкантами в маленьком клубе на Двенадцатой улице, сказав, что хочет вздремнуть, чтобы с утра пораньше прийти в студию, помчалась наверх, прихорошилась и легла в постель ждать Кертиса.
Кертис чмокнул Эффи в щеку и отвернулся, его мускулистая спина стала своеобразной стеной, защищавшей от ее заигрываний. Упрямая Эффи прижалась своим пышным бюстом к его лопаткам и медленно провела рукой по груди, животу и ниже.
– Ну же, милый, – проворковала
Кертис тяжело вздохнул и убрал руку Эффи:
– Эффи, не сейчас.
– Если не сейчас, то когда, Кертис? – обиделась Эффи. – В чем проблема? Скажи мне!
– Нет никаких проблем, я просто устал, вот и все, – ответил он. – А теперь, если не возражаешь, мне нужно отдохнуть, да и тебе не помешает, потому что тебе вставать так же рано как и мне. Сначала по плану подготовка выступления на радио, а потом репетиция, чтобы завтра записать пластинку. Выключи свет, пожалуйста.
Эффи проглотила слезы, встала и открыла дверь спальни. Она в последний раз взглянула на любимого, нажала на выключатель, молча вышла и закрыла за собой дверь. А потом на кухне утопила свою печаль в ведерке с ореховым мороженым и до поздней ночи сидела на диванчике в гостиной.
– Я все отлично понимаю. У него вообще крыша поехала. Сколько времени он сможет скрывать от Эффи, пока она не выяснит, кого он берет с собой в отели? Нет, ну это нахальство… Прямо перед ее носом, – сказала Ронда.
– Стыдоба. Ничего хорошего из этого не выйдет, – согласилась Дженис.
В начале пятого утра прибежал СиСи, в его глазах застыл ужас.
– Эффи. полиция и все наши там. все как с ума посходили. – задыхаясь, сказал он, на ходу срывая с себя пальто.
Эффи, ошалевшая от сна, обиды и злости, была не в настроении для подобных сцен.
– О чем ты, черт побери? Сейчас четыре утра, а ты врываешься и орешь, словно у тебя не все дома.
– Говорю же тебе, Эффи, на Двенадцатой улице что-то происходит. Я в жизни такого не видел! Думаю, наши заразились от бунтовщиков в Лос-Анджелесе. [10]
10
Речь идет о крупномасштабном бунте в районе Уоттс против дискриминации прав афро-американцев.
– Да о чем ты? – все еще недоумевала Эффи.
– Короче, после нашего последнего сета понабежала полиция, клуб закрыли, несколько человек посадили в фургон. кто-то швырнул в копов бутылку и пару банок. а такое впечатление, что в бензонасос сунули горящую спичку, так там стало жарко за считанные секунды, Эффи. Там настоящие беспорядки!
– Что? – До Эффи наконец дошла вся серьезность сказанного. Она села. – Ты хоть в этом не участвовал?
– Ну что ты… Кертис бы с меня три шкуры спустил, – ответил СиСи, сел на диван и снял ботинки. – Знаешь, в этот раз все как-то по-другому. Братьям просто надоело прогибаться под белых, и я их не виню.
СиСи допустил ошибку, повторив в тот же вечер свои слова в присутствии Кертиса, во время перерыва в записи песни для их нового альбома. Уйэн ковырялся с динамиками и настраивал оборудование. Дина и Лоррелл болтали и смеялись с музыкантами, пока Кертис листал документы, которые нужно было прочесть перед важным прослушиванием, намеченным на завтра. В углу без звука работал телевизор, рядом с которым сидела надувшаяся Эффи, а с улицы доносились звуки полицейских сирен и стрельбы.
– О чем ты, парень? – спросил Кертис.