Девушки с проблемами
Шрифт:
Сейчас Инна и понять не могла, почему же она пошла у Иртенева на поводу. Как только он заговорил об аборте, она должна была понять, что влюблен он не в нее, а в необъяснимую ауру успеха, которая окружала Инну с самого ее рождения, в тот синдром отличницы, который помог ей добиться того, что она имела до встречи с ним и от чего пришлось отказаться ради сомнительной карьеры в шоу-бизнесе. Ему хотелось обладать звездной женой, и он своего добился. Надо отдать Иртеневу должное, уж уговаривать он умел. «Отложим это на потом, ребенок всегда успеется, а здесь речь идет об уникальном шансе!» – объяснял
Но времени горевать вхолостую у них не было. Проект был запущен, и закрутилась-завертелась Иннина сценическая жизнь. Кстати, она довольно быстро разобралась, что новая профессия ей совершенно не подходит. Но послать все к черту и бросить сцену у нее не хватило духу – Инна никак не могла забыть, что именно было когда-то положено на другую чашу весов. Она, возможно, никогда не будет мамой – первый аборт часто бывает опасным, зато у нее есть шанс блистать на сцене. Шанс, ради которого иные душу продадут, как любил говорить Иртенев, подчеркивая, что Инна еще легко отделалась.
И вот теперь Дашка, глупая, эгоцентричная, равнодушная, помешанная на самой себе, невоспитанная, с легкостью решилась повторить ее ошибку! А ведь еще пять минут назад Инна искренне недоумевала, как же она раньше умудрилась не подружиться с забавной легкомысленной коллегой, ведь, в сущности, они даже в чем-то похожи. Теперь же смотреть в Дашино пьяно улыбающееся лицо было попросту невыносимо.
– Ты нормально себя чувствуешь? – встрепенулась Дашута. – Какая-то ты бледная. Может, кофейку?
– Дашка, дура ты, – выдавила Инна, предварительно согласившись на крепкий кофе.
Даша замерла с кофемолкой в руке.
– Это еще почему?
– Просто малолетняя дура, – повторила Инна, – ничего ты не понимаешь. А потом поздно будет.
– Хочешь сказать, что я должна порвать с Резниковым? – визгливо осведомилась Даша, грохнув кофемолку на стол. В тот момент она вдруг пожалела о том, что вообще позволила Инне переступить порог своей квартиры. Эх, надо было соврать, что она не одна.
– А он-то знает о ребенке?
– Разумеется, нет! Как я могу ему сказать? В ту же минуту он забудет о моем существовании и найдет другую претендентку.
– Дашка, но он и так узнает, – покачала головой Инна. – Что ты собираешься делать? Это же тупик.
– Как будто бы я без тебя не знаю, что тупик, – разозлилась Даша, прикидывая, удобно ли под предлогом легкой истерики выставить Инну вон прямо сейчас.
– Тебе не удастся прийти в форму за три недели, – констатировала Инна. – Это же безумие. Он обо всем узнает и разозлится еще сильнее.
– Что же ты мне предлагаешь, если ты такая умная? – зло поинтересовалась Даша.
– Поговори с
– Еще чего! Знаешь что, дорогая моя, – прищурилась Даша, – у меня закончился кофе, так что ничем угостить тебя не смогу.
– Понимаю, – вздохнула Инна.
– Какая ты догадливая! Справишься сама или подать тебе плащ?
Инна покачала головой и молча прошла в прихожую. Долго поправляла перед зеркалом газовый шарфик, хотя в этом не было никакого смысла. Инна лихорадочно соображала, что она сделала не так и можно ли что-то исправить. У нее был шанс помочь дурочке, но вместо этого ее выгнали вон, бесцеремонно, как приблудную дворняжку.
– Даша... – В зеркале она встретилась взглядом с бывшей коллегой. – Ты, главное, не торопись. Ты подумай хорошо, решать все равно тебе...
– Спасибо за заботу и ласку. – Даша отвесила ей низкий издевательский поклон. – Но я уж как-нибудь без ваших советов справлюсь. Милости прошу. – И она распахнула перед Инной входную дверь.
Спускаясь по лестнице, Инна прокручивала в уме неприятный разговор. И почему так получается, что в последнее время она совершенно разучилась находить общий язык с людьми, которые когда-то казались ей простыми, оттого что были до последней черточки ею изучены?
– Моя жизнь – это миллион упущенных возможностей! – Женя отпила из стакана обезжиренного молока и поморщилась.
Какая гадость, и как только люди пьют это добровольно? Вообще-то она просила у Мамонтова пива, но он почему-то решил без спросу попотчевать ее «Домиком в деревне». А она была не в той ситуации, когда можно позволить себе капризничать и предъявлять претензии. Честно говоря, Женя не ожидала, что ее вообще пустят на порог.
– Как пафосно это прозвучало! – усмехнулся Миша. – Любишь ты себя жалеть. Но на мою жалость можешь не рассчитывать. К тому же твоя жизнь только начинается.
– Только вот слишком она насыщенная, – пробормотала она. – Слушай, а у тебя что, правда пива нет?
– Еще одно слово о пиве, и я вообще выставлю тебя вон, – предупредил Мамонтов, и что-то в его взгляде подсказало ей, что он не врет.
Женя с интересом вглядывалась в его знакомое лицо. Почему-то раньше она не замечала в нем такой звериной решимости. На мгновение – всего на одно – рохля Мишка даже показался ей привлекательным. Она поправила волосы (впрочем, то был скорее инстинктивный жест) и подумала: а не затащить ли его в постель? Но тут же с усмешкой оставила эту мысль – одна жесткая фраза еще не делает из недотепы мачо.
– В общем, Мамонтов, вся жизнь насмарку. Одно я знаю точно – в клинику не вернусь.
– А получится? – засомневался он. – Твои родители ведь подписали какие-то бумаги, тебя обязаны пролечить.
– А вот и фигушки! – расхохоталась она. – Во-первых, меня еще найти надо. А во-вторых... Мамонтов, я же говорю, меня напичкали какой-то наркотой. Я вся прохимичена, соображаю еле-еле.
– Ты и раньше не числилась среди интеллектуалок.
– Не хами, – миролюбиво огрызнулась Женя, – я уже лечилась в подобном заведении, и все было по-другому. Более мягко. И потом, посмотри на меня, я же абсолютно нормальна, я не собираюсь больше пить!