Девяносто девять бед и майор для круглого счета
Шрифт:
— Сложно представить что-то страшнее, чем текущее состояние квартиры Льва Николаевича, — тоскливо возразил я, представляя следующую главу в легенде о Степане, Повелителе Ментов, Дерьмовой Грозе Беглых Котов. В смысле, преступников.
— Ну, раз квартира всё равно не заперта, идёмте ко мне, — рыжая показала на балконную дверь. — Я вас постираю.
— А я вас пока опрашивать буду, — предложил я. Не так плохо всё складывается.
— Ладно. А вы меня будете опрашивать. После того как поймаете кота.
4.
Майор полиции, представившийся Степаном (дядя Стёпа — полиционер!) Борисовичем Полухиным, сверкал шикарным торсом на моей кухне. Всё в нём было прекрасно: волнистый блонд, ореховые прищуренные глаза, рельефный пресс, кот на коленях…
…Но фамилия «Полухин»?
Ксения Полухина?!
Бе-е-е-е!
Я, конечно, ещё не до конца решила, хочу ли за него замуж. Но сейчас нормальных мужиков — раз-два, и обчёлся. Надо брать, пока вражеские перехватчики не встали на крыло! То есть не сели на мётлы.
— Имя, отчество, фамилия, год и место рождения, — официально спросил майор, даже не подозревая, что в этот момент решается его судьба.
— Безлунная Ксения Ферапонтовна, пятое июля тысяча девятьсот девяносто шестого года. Рак и Крыса. Позвольте угадаю: вы, Степан Борисович, Дева?
— Я — Степан Борисович Полухин. И вопросы здесь задаю я.
— Хо-хо-хо! Товарищ майор, а у вас наручники есть?
— Зачем вам наручники? — насторожился Полухин.
— Ну, я люблю такие игры, знаете?.. — я покрутила кистью возле лица «шарики-фонарики», но Степен почему-то напрягся.
— Род деятельности, место работы, — проигнорировал полицейский намёки.
— Ведьма. Самозанятая.
— То есть аферистка-надомница. — Майор говорил таким тоном, будто собирался так и зафиксировать в протоколе.
— Как можно?! Настоящая ведьма, потомственная! У меня и сертификат Российской ассоциации ведьмовства есть. А какие у меня зелья, м-м-м! Хотите приворотное попробовать? Со вкусом клубники? Вчера сварила.
— А отворотное к нему есть?
— Да вы попробуйте, попробуйте, может, вам так понравится, что никакое отворотное уже не потребуется!
Гость чуть заметно поморщился.
Понятно: одно дело — не верить в зелья. И совсем другое — проверять их неработоспособность на собственном опыте.
— Когда вы в последний раз видели гражданина Клыкова, проживающего в квартире тридцать восемь? — продолжил он опрос.
— Видела — не помню когда. Но вчера ночью он точно выл. И позавчера тоже.
— Ему было плохо? Слышали ли вы звуки борьбы? Почему не вызвали полицию? — с осуждением в голосе вопросил майор.
— Ему не было плохо. Он просто время от времени воет, — попыталась я донести до магла очевидные в нашем доме вещи. — По ночам.
— Песни поёт, в смысле?
— Может, и песни. Кто ж его знает? Но жа-алобно так. Надры-ывно. Чай будете, товарищ майор?
— Без приворотных зелий? — уточнил
— Ладно. Без приворотных — так без приворотных, если уж совсем не хотите, — безропотно согласилась я. — Черный или травяной?
— Никакой, — не поверил мне Полухин. Смотрите, умненький какой выискался!…Может, он всё же Рыбы? Надо брать за жабры. — А сегодняшней ночью?
— Сегодняшней ночью здесь такая оргия была… — Тут до меня дошла вся двусмысленность выражения, и я добавила: — У Аннет. — Я показала рукой в направлении соседки. — Грохот, вопли, стоны… Вряд ли Лев сумел бы это переплюнуть. В смысле, переорать. А что с ним случилось-то?
— Вот это я и пытаюсь выяснить. Он уже три дня не появляется на работе, не отвечает на звонки…
— Ну… Полнолуние, знаете, иногда будит в людях… животные инстинкты.
— Я уже понял. На примере вашей соседки. К нему часто захаживали дамы? Он был ходок? — заинтересовался майор.
— Ага. Настоящий кобель, — уверила я. — Вы, кстати, в зоопарк не звонили?
— Не появился ли у них неучтённый Лев? — хмыкнул мой гость, и кривоватая улыбочка удивительно оживила его лицо.
— Волк. Хотя так-то он козёл. Но бывают дни, когда люди меняются до неузнаваемости.
— Так! Ксения Фе… — он зашарил взглядом по листу.
— Можно просто Ксения.
— В-вы меня не путайте! Отвечайте строго по делу! При чём тут волк?!
Такой темперамент к такому телу! Нет, никак нельзя отпускать. Никак. Не женю, так… Просто так!
— Понимаете, Степан… — я сделала паузу в надежде на ответную любезность «можно просто Степан», но не дождалась. — … Борисович, гражданин майор, вы тут человек новый…
— С чего вы взяли? — буркнул полицейский.
Может, Овен? С Овнами у меня не очень. Они такие овнистые…
— «Старый» бы сюда вообще не пошёл! Так вот, сложно это всё непосвящённому человеку с ходу объяснить.
«Не травмировав психику», добавила я между строк многообещающим видом.
— Вы сейчас мне тоже про «нюансы», — он поморщился, — будете втирать?
— Не хотите — не буду. Но тот, кто «втирал», явно говорил дело. — Я подставила под лицо обе ладони, любуясь гостем.
— Вы, Ксения… — он быстро подсмотрел в протокол, — Ферапонтовна, на меня так смотрите, будто съесть хотите.
— Господь с вами, Степан Борисович! У нас каннибалистические практики уже лет двести пятьдесят, а то и все триста, как запрещены! — открестилась я. В ванной наконец перестала биться в конвульсиях стиральная машинка, и я воспользовалась случаем сменить тему: — Вот и рубашечка ваша готова. Сейчас я её отутюжу, и пойдём с вами других жильцов подъезда опрашивать. У вас же такой план?
— Благодарю вас, Ксения Ферапонтовна. Но я уж как-нибудь сам! — Майор поднялся, и я в очередной раз залюбовалась этим совершенством. Ничем не хуже Льва, к слову.