Девяносто девять гробов
Шрифт:
— Господи, — вздохнул один из гвардейцев, — какой сегодня день? Мой день рождения? Мне это не нравится! Мне нравятся пони.
Несколько солдат — совсем немного — рассмеялись. Напряжение в панорамном центре было гуще, чем дорожная смола. Все знали, что вампиры приближаются, но пытались отсрочить этот проклятый момент.
Рация Кэкстон крякнула, но прежде, чем она успела ответить, лейтенант Петерс сама схватила трубку, и все взгляды в помещении повернулись к ней. Женщина-гвардеец дотронулась до наушника ее рации.
— Докладывайте, — приказала она.
Кэкстон сообразила, что Петерс обращается к пилоту одного из вертолетов. В здании «Панорамы» не было окон, и это был единственный способ узнать, что происходило снаружи, не высовывая головы за
— Хорошо, вас поняла, — сказала лейтенант секундой спустя.
Она повернулась, глядя на Кэкстон.
— Определенные признаки движения. Под воздействием прожекторов эти твари чудно порезвились, и…
Двери панорамного центра распахнулись прежде, чем Петерс успела закончить свою мысль. Единственный вампир вошел в них, раскинув руки и распахнув рот в мерзкой усмешке. Рубашки на нем не было, и Кэкстон смогла увидеть его ребра под плотной белой кожей, но щеки светились румянцем. Должно быть, он поел несколько минут назад.
Гвардейцы были наготове с того самого момента, как оказались в здании. Они начали с одиночных выстрелов, изрешечивая обе стороны его груди. Белое мясо отлетало от выстрелов, и тонкие черные струйки крови потекли из раны на его щеке. Он сделал шаг вперед, и новые раны покрыли его тело, но старые ранения моментально затягивались.
Еще шаг вперед… и тут из-за него вырвались белые тени, мелькая слева и справа, — новые вампиры, пришедшие за ним.
«Нет», — подумала Кэкстон, но тем не менее они оказались очень хорошо организованы. Они спланировали эту атаку: поделились с одним из своих некоторым количеством крови, пока он не стал практически пуленепробиваемым, а потом послали его вперед. Пока он принимал огонь на себя, более слабые вампиры проползли, не встретив сопротивления.
Странная акустика круглого помещения заставляла каждый винтовочный выстрел отражаться эхом, и вспышки от выстрелов рассредоточивали зрение вскочившей на ноги Кэкстон. Она схватила Глауэра и толкнула его к дальнему пожарному выходу на северной стороне здания. Она почувствовала холодное дыхание на своей шее сзади и развернулась. Казалось, «беретта» сама прыгнула ей в руку. Прежде чем она сама заметила белую тень, нависшую у нее над плечом, Лора вскинула пистолет и трижды быстро выстрелила. Вампир согнулся, обхватывая себя тощими конечностями, и рухнул ей под ноги. Она попала ему в сердце? Кэкстон сомневалась: она стреляла вслепую. Она торопливо вскинула винтовку, упирая приклад в локтевой сгиб. Вампир порывался встать на колени, потом на ноги. Она подождала, сдерживаясь как можно дольше, до тех пор, пока его бледное тело не нависло над ней снова.
Потом уперлась стволом ему в грудь и выстрелила пятидесятым калибром прямо ему в сердце. Он умер раньше, чем успел удивиться.
В безопасности… на секунду… Она развернулась, чтобы посмотреть, что происходит.
Гвардейцы гибли быстрее, чем успевали прицелиться. Она увидела, как один закричал и упал на пол, когда вампир впился ему в спину острыми как бритвы зубами. Другой вампир вырвал ему ноги. Она видела лейтенанта Петерс, схватившуюся с вампиром, который опрокинул ее на стол, колотящую монстра по голове кожухом охлаждения своей патрульной винтовки.
— Оторваться от противника! — прокричала Кэкстон, и несколько гвардейцев услышали ее и бросились к пожарному выходу.
Она попыталась прицелиться в вампира, который боролся с Петерс, но попасть в него, не задев лейтенанта, было невозможно. Мгновение спустя это уже не имело значения. Вампир прижался лицом к ее горлу. Женщина попыталась выкрикнуть последнее проклятие, но оно прозвучало булькающим, жалобным стоном. Спустя несколько секунд она была мертва, а напавший на нее вампир стал намного сильнее.
78
Я полагал, у нас будет время для тренировок и разработки специальной тактики для использования вампиров в военное время. Его не оказалось.
Никто не ожидал того, что случится в Геттисберге. Ни одна из сторон не была готова. Как
Я был возле Хагерстауна со своим вагончиком в то время, когда пришли первые известия. Я направлялся к Пайп-крик, на соединение с армией Мида; там была расставлена ловушка, чтобы снова оттянуть Ли на юг. Очевидно, Ли не заглотил наживку. Мои обязанности переменились в один миг, и я связался с армейским поездом, чтобы нас перевезли через границу. Я был не готов. Мои люди, какими бы они ни были, не были готовы.
Но это не имело значения. Ничего не имело значения. Как только армейский поезд двинулся полным ходом, я пошел по вагонам и увидел молящихся людей; некоторые стенали, обращаясь к небесам. Они были убеждены, что наступил конец света. Солдаты знали, что сражение будет «доброй рубкой», последней отчаянной схваткой в попытке остановить Ли, прежде чем он захватит Филадельфию и вынудит заключить мир. Люди пели песни, «Марш Джона Брауна», которого я не слышал со времен великого сбора, когда весь Вашингтон превратился в вооруженный лагерь, или «Боевой марш Республики». Ей-богу, это было волнующе.
Когда мы приблизились к небольшому торговому городку Геттисбергу, пение внезапно оборвалось. Раздался другой звук — гнусный звук, невыносимый звук, — от которого тряхнуло вагону меня за спиной, качнув стоявшие на козлах гробы. Я никогда раньше не слышал настоящего звука артиллерийской стрельбы. Я не слышал оружия, звеневшего как колокола, и рева разрывающейся земли. В двадцати милях от нас звук все еще был таким громким, что у меня перехватывало дыхание. Говорили, будто эти пушки были слышны в Питсбурге.
79
— Давай шевелись, — сказала Кэкстон, хватая гвардейца за руку и толкая его в сторону выхода.
Он пошел. Дверь качалась на пружинных петлях, когда то один, то другой человек из ее отряда протискивался наружу. Кэкстон огляделась в поисках других уцелевших, но все, что она видела, это рваные и окровавленные трупы… и вампиров.
Двадцать вампиров, или около того, пролезли в просторное круглое помещение. Они стояли посередине зала, глядя на нее. Их рваная униформа — на одном даже были остатки сгнившей фуражки — была словно отражением нарисованных на стенах солдат. Они были стары, эти вампиры. Очень стары… и очень голодны. Кэкстон могла только представлять себе, какими голодными они были после стасорокалетней спячки в земле.
Кэкстон обругала себя. Аркли никогда бы даже не дал этой мысли сформироваться. Они не люди, эти вампиры. Уже. Они стали убийцами, дикими зверями, которых нужно уничтожить.
Один из них шагнул к ней с поднятыми руками, прося, умоляя ее крови. Остальные за его спиной начали двигаться.
Она идеально точно прицелилась. Вампир сделал еще один шаг. Он уже успел поесть — Лора видела легкий оттенок розового на его щеках, видела грудь, из которой уже не так выпирали ребра, как у остальных. Первый выстрел только разорвал его кожу и раздробил несколько костей. Второй заставил его развернуться, так что она видела только его руку и бок. Она подождала, пока он повернется обратно, лицом к ней, прежде чем выстрелила снова, в третий раз, и пуля вынесла из отверстия в спине куски его черного сердца.
Остальные продолжали двигаться, продолжали приближаться. Некоторые пытались поймать ее взгляд, но Кэкстон хватало сил избегать зрительного контакта. Она чувствовала, как чешется кожа, как все тело содрогается от отвращения. Всеми фибрами своей души она хотела только повернуться и бежать, уносить ноги. Но она почему-то продолжала стоять.
Кэкстон не могла одолеть их всех. Это было бы самоубийством. Но она могла выиграть несколько секунд для своего отряда. Они уходили туда, в темноту, бежали к центру помощи туристам. Чем дольше она сдерживала вампиров внутри «Панорамы», тем больше шансов было у гвардейцев и Глауэра сделать это. Ей хотелось, чтобы Глауэр добежал. Она дарила ему этот шанс.