Девять дней
Шрифт:
— Что? Ты думаешь, что я хочу читать о твоих сексуальных фантазиях? Ну, уж нет, спасибо.
Облегчение мгновенно разливается по моему телу. Я слабо улыбаюсь Аарону, но в конце концов эта слабая улыбка превращается в искреннюю. Я не знаю, как ему это удается, но одно его присутствие заставляет меня чувствовать себя намного легче, намного счастливее.
— Как ты, Лилс?
— Напряжённо, думаю. Ты знаешь, куча заданий и все такое, — я позволяю смешку сорваться с моих губ. Мне не хочется говорить о себе, я никогда этого не делаю. Поэтому мне нужно сменить тему. К счастью для меня, Аарон любит говорить о
— Да, — сначала он попытался сдержать улыбку, но я слишком хорошо знаю Аарона. Я могу читать его как открытую книгу, и он это знает. Уголки его рта подёргиваются, и довольно скоро он начал улыбаться, прям как младенец. — Я не должен говорить об этом, но я получил предложение от «Нью — Йорк Рейнджерс» — он вздыхает. — Пока ничего слишком официального, потому что…ну, правила НХЛ и все такое, но….
— Серьёзно? — я очень горжусь им. Он очень много работал для этого, можно сказать всю свою жизнь. — Это же здорово! — взволнованно говорю я.
— Наверное.
— Это не то, что было когда — то прежде.
Что?
— Что ты имеешь в виду?
Прежде чем он успевает продолжить, Мия возвращается с нашими напитками. Она ставит их на стол и смотрит на меня с ревностью. Да, ревность. Я знаю это выражение ее лица. На самом деле, на любом лице.
Я удивлена, что Мия ревнует. Обычно она держится настолько далеко от спортсменов, насколько это возможно.
Аарон неплохо выглядит. Его светлые волосы и зеленые глаза действительно красивы, наряду с веснушками, украшающими его лицо, некоторые сказали бы, что он 11/10.
Однако я никогда не попадалась и никогда не попадусь под его чары. По очевидным причинам.
Мия разворачивается на каблуках и уходит так же быстро, как и пришла.
Раньше я много каталась на коньках. Я была фигуристкой, даже участвовала в соревнованиях. Мне это нравилось больше всего на свете. Раньше мы с Аароном встречались каждое воскресенье, чтобы участвовать друг с другом в гонках. Я всегда была быстрее его, и я могу делать больше трюков, чем он. Это было освежающе, игриво соревноваться с парнем, для которого желаешь только самого лучшего. В конце концов, моя депрессия взяла надо мной верх, и я бросила кататься на коньках. Я придумывала оправдания перед Аароном, почему я не смогла прийти. Я никогда не говорила ему настоящей причины. Я знаю, он бы понял, он бы бросил всё, чтобы быть со мной и заставить меня чувствовать себя лучше, но я не хотела, чтобы он переживал из-за меня.
Он чувствует себя не лучше, ибо катание на коньках было нашей страстью с незапамятных времён. Катание на коньках было для меня спасением, пока не сменились обстоятельства.
— Ты же знаешь, мама была бы не рада узнать, что я начал снова.
— Я не могу поверить, что она могла так поступить с тобой. Я имею в виду, она знает, как много катание на коньках значит для тебя. Она знает, как сильно ты это любишь.
Теперь я чувствую себя виноватой. Я ненавижу лгать ему. Но я не могу сказать ему правду. Может быть, я когда — нибудь расскажу ему. В его письме, например.
— Ну, без обид, но я все равно больше не хочу, чтобы она была в моей жизни. Лиз была матерью, которой у меня никогда
Да, Лиз Марш, новая мать Аарона. Та самая, кто разрушила брак моих родителей. Но, эй, мой отец любит её, и она, конечно, любит его, так что я рада за них. И за Аарона.
— У тебя была мама, пока тебе не исполнилось пять, — напоминаю я ему.
— Почти пять, — поправляет он. — Но да, наверное. А потом она оттолкнула меня, как будто я вообще ничего не значил.
Шестнадцать лет назад наши родители решили развестись. И как бы то ни было, все делится пополам, когда развод не проходит мирно. Дом пришлось продать, деньги за него разделили пополам. Все вещи до единого были проданы, а деньги разделены пополам.
Их дети. Тоже разделены.
Они подумали: «хорошо, что у нас двое детей, даже близнецы. Так будет проще.» Один достался моему отцу, другой — моей матери.
— Лили останется со мной. Она девушка. Ей нужна её мать. Ты можешь забрать мальчика, — сказала она. Мне было всего пять, но я помню её слова так, как будто она сказала их вчера. Это стало ударом ножом в моё сердце. — Я не разрешу ей никаких контактов с тобой или Аароном. И Аарон, возможно, тоже никогда не свяжется со мной. Теперь это твоя половина, твоё обязательство. Пути назад нет.
Я думаю, что после этого я ненавидела её долгие годы. Но мне было пять, ну, четыре, но скоро исполнялось пять. Я не понимала, что происходит. Все, что я знала, это то, что я никогда больше не увижу своего брата.
Так что каждое воскресенье папа встречал меня там вместе с Аароном. Некоторое время мы катались на коньках, потом перекусывали, прежде чем он вёз меня обратно на каток, чтобы моя мама могла приехать и забрать меня.
Когда я стала старше, я привыкла лгать своей матери о том, где я буду проводить ночи. Я бы сказала ей, что иду в гости к другу, хотя на самом деле я ехала погостить к своему отцу и Аарону на выходные. Это были самые весёлые выходные, которые мне довелось провести.
И моя мать никогда не узнает об этом.
Если бы она действительно догадалась об этом, я бы не хотела знать, что бы она сделала с моим отцом.
— Как ты думаешь, она когда-нибудь жалела, что не оставила меня в своей жизни? — спрашивает Аарон.
Небольшое количество слов, но от них у меня разрывается сердце. Ответ — нет. Мама никогда не жалела, что повернулась спиной к своему сыну. После того дня она даже ни разу больше не подумала о нём. Она не хранила фотографий, не говорила о нём со мной, даже не упоминала о нём другим людям.
— Нет.
Я знаю, что это причинит ему боль, но я не могу продолжать лгать своему брату. Он милый, он не должен цепляться за неё, когда у неё явно нет намерений встречаться с ним или приглашать его в свою жизнь. Он заслуживает лучшего. Лиз — лучше…для него.
Двери в «Клэр» открыты. Обычно я бы не обратила внимания на то, кто входит, но, когда входит та же самая мускулистая фигура с катка, я не могу не пялиться.
Он здесь. Что, чёрт возьми, он тут делает?
Колин подходит к нашему столику, не сводя с меня глаз, прежде чем сесть рядом с Аароном. Его рука находит затылок Аарона, хватает его, слегка сжимает, прежде чем отпустить.