Девять драконов
Шрифт:
Друзья Джона Чипвуда-Чипворда по яхт-клубу собрались на неофициальный вечер его памяти вместе с его друзьями из полицейского офицерского клуба на усиленно охраняемом полуострове Кэллэт-Айленд. Полицейские были молчаливы и подавлены, они потеряли еще нескольких за эти три дня, и никто не мог сказать, что эти потери были последними.
Моряки были тоже подавленными. Многие волновались за свои семьи и дома, куда они не могли вернуться с тех пор, как начались бои. Мало кто представлял себе размах хаоса, пожравшего город. Никто толком не знал, что сказать о Чипе. Викки встала и заговорила о
Лишь одной Мэри удалось произнести глубокую и человечную эпитафию после церемонии, когда они вышли на веранду яхт-клуба в тщетной надежде поймать освежающий ветерок.
— Чип был, — сказала Мэри, — самым галантным и тонким гуйло, какого я только знала.
Ледяной взгляд в сторону Викки дал ясно понять, на какой конец этой шкалы она поместила тайпана Макфаркаров, но Викки только кивнула в знак скорбного согласия. Чип казался таким чистым и невинным, несмотря на свою работу. Грация, изящество, подумала она, это, наверное, способность делать свою работу, не будучи отягощенным своими поступками. Ей стало жаль, что она не сказала этого собравшимся.
— За Чипа, — сказал Питер, поднимая бокал с кока-колой. Она не видела, чтобы он пил со времен начала беспорядков, — еще одно напоминание о том, как она ошибалась в отношении Мэри. Викки подняла свой бокал — ее кока-кола была теплой. Холодильники и кондиционеры в клубе работали плохо, а ремонтные рабочие застряли в Козвэй Бэе, где бушевавшая толпа осаждала «убежище от тайфунов». Это было скопище мужчин, женщин и детей, умолявших танка-рыбаков увезти их из Гонконга.
Они предлагали им золото, нефриты, дочерей, вдов, маленьких мальчиков. Никто не знал, куда они хотят плыть — только бы подальше отсюда, пока красная китайская армия не захватила улицы города. Колония гудела слухами: Вьетнам не примет беженцев — это месть за небрежность, с какой, по их словам, обращались с их беженцами в Гонконге в последние годы; Сингапур примет высококвалифицированных рабочих при условии, что им до тридцати и они откажутся от своего кантонского и перейдут на одобренный правительством путунхуа, но стариков вышвырнут обратно в море. Австралия вроде бы послала корабли, но их нет и в помине. В сущности, редко кто из танка был заинтересован в оплате, которую предлагали им пассажиры — у них были свои собственные семьи, о которых они тревожились, и им предстоял их собственный бесконечный и бесцельный вояж.
У иностранцев были, по крайней мере, паспорта и права высаживаться где угодно, хотя многие из них никуда не выезжали по двадцать лет. В день, когда был убит Чип, Викки, потрясенная смертью Стивена, была уже готова сдаться. Но Питер, подталкиваемый Мэри, добился разрешения правительства оснастить грузовые самолеты Макфаркаров еще и пассажирскими местами. Теперь все в «Макфаркар-хаусе» работали буквально по двадцать четыре часа в сутки, вывозя из охваченного паникой города иностранных бизнесменов и эмигрантов.
Но вчера напуганная орава китайских семейств со скарбом на спинах, но без виз и билетов на руках полностью блокировала мост к аэропорту. Викки из первых рук узнала, как
Викки связалась с «Инвернессом» и отправила катер для эвакуации владельцев виз и билетов из Центра и с Коулуна в аэропорт. Танка из Козвэй Бэя занимались тем же самым. Их джонки и сампаны сновали мимо веранды яхт-клуба от «убежища от тайфунов» к острову Лантау.
«ГОНКОНГ: ЭВАКУАЦИЯ ПОД ОГНЕМ» — разразилось заголовком международное издание лондонской «Сан», лежавшая на столе и испещренная кругами, оставленными стаканами.
Викки сложила газету и стала обмахиваться ею, как веером. До того как появились кондиционеры и современная медицина, гуйло старого Гонконга строили свои дома высоко на холмах, ища прохладный ветерок и места подальше и повыше от болотистой земли. Но в эти последние дни июня 1997 года было что-то успокаивающее и уютное в том, чтобы сидеть у моря рядом с кораблями.
Она послала Питера на поиски ключей от каюты «Тасманского дьявола» Чипа. У Чипа не было родственников здесь, в Гонконге, и ей, Питеру и Мэри может внезапно понадобиться этот быстрый маленький шлюп. Ее мать, которая прислала уже две радиограммы, была в большей безопасности посреди Тихого океана.
Солнце начало садиться, небо становилось лавандово-бледно-лиловым, если не смотреть на отдельные черные столбы дыма, и многие были уже не прочь выпить. Викки заказала коку-колу. Она проворачивала в голове новую схему, как добраться до ближайшего окружения Тана, когда джонка хакка из «убежища от тайфунов» заплыла в Козвэй Бэй и направилась к причалу для сампанов.
— Господи! — воскликнул пьяный банкир, который прятался в клубе. — Это тот самый подонок, из-за которого и заварилось все это дерьмо?
Пригласивший его юрист не у дел, тоже пьяный, одернул банкира:
— Если ваше замечание относится к этому джентльмену, сэр, так знайте, что он — победитель «Раунд айленд рэйс» и на хорошем счету в этом клубе. Добрый вечер! Сюда, Альфред. Садись и выпей с нами.
Альфред Цин поднялся на веранду.
— Весьма благодарен, но я очень занят. Ты не видел Викки Макинтош?
— У него губа — не дура, — пьяно заметил банкир.
Викки встала.
— Я здесь, Альфред.
Ветер с гавани слегка растрепал его черные шелковистые волосы. Глаза его были оживленными.
— У тебя есть работающий факс?
— Господи, Альфред!
— Я пользовался тем, что у родителей в ресторане, но вырубилось электричество. Я подумал, что смогу найти факс в клубе.
Он оглянулся по сторонам, поцеловал ее в щеку и прошептал:
— Я покупаю Китайскую башню.
— Как? Опять?
— Я нашел инвесторов, согласных купить ее за два миллиарда. Я могу перехватить ее сегодня за шестьсот миллионов. Она стоит, по крайней мере, миллиард шестьсот.
— Альфред, они убивают людей на улицах.
— Отличное время для заключения сделки. Дело почти в шляпе.
— Кто на этот раз составляет твои тылы?
— Канадские и нью-йоркские банки. Оказалось, Ту Вэй крался за мной по пятам, ставя мне палки в колеса в некоторых сделках. Но я оставлю его с носом.