Девять драконов
Шрифт:
Она попыталась обвезти свою тележку с багажом мимо него.
— Дай мне пройти. Ты найдешь какой-нибудь другой выход.
— У меня нет другого выхода.
Она сложила руки на животе, словно, оберегая его. Может, стараясь быть лучшей матерью для своего ребенка, чем была для нее ее собственная мать, она повторяет тем самым еще одно поражение? Ее отец бежал из Китая ради лучшей жизни для нее. Теперь она сама бежит, ради лучшей жизни для своей дочери. Может, они оба бросили Китай тогда, когда он больше всего нуждался
Сердце ее встало на защиту отца. У него не было другого выбора. Невозможно было бороться с Красными Стражниками. Но она… У нее есть определенная власть — пусть маленькая, определенное место в этом мире. Она улетала на самолете, а не уплыла, выбиваясь из сил, по воде. Это должно что-то значить. Ее ребенок выбрал этот момент, чтобы зашевелиться. Чувствуя вину, она укрепила себя в своем решении.
— До свидания, старый друг. Я не могу помочь тебе.
Она вновь попыталась объехать его.
Ма Биньян задержал тележку.
— Знаешь, — сказал он мягко, — Тан Шаньдэ может назначить тебя губернатором Гонконга, если ты поможешь ему свалить премьера Чена.
— Ты сошел с ума, — выпалила она по-английски.
— Тан говорил об этом в тот последний раз, когда я его видел в Шанхае. На красной джонке, сразу после того, как ты сошла на берег. Он сказал, что его выбор губернатора для Гонконга падет на какого-нибудь прогрессивного деятеля, чтобы помешать Китаю повернуть назад к старым, коррумпированным, пустым обещаниям, которые так часто давались. Назначение компетентной деловой женщины, со связями китайского компрадора с Пекином и Шанхаем, и к тому же сторонницы и доверенного лица нового премьера покажет Западу, что безопасно вкладывать инвестиции в Гонконге.
— Чепуха. Полный бред. — Идея была абсурдной. — Он никогда не выберет женщину, а если вдруг и выберет, то не такую молодую, как я. Может, какую-нибудь гранд-даму типа Лидии Дэйм или Селины Чжоу, — сказала она наугад, вспомнив двух матрон, которые были заметными фигурами в деловой и политической жизни Гонконга. — Но только не беременную, незамужнюю женщину за тридцать.
— Не забывай, что Тан сам очень молод. И Гонконг тоже очень молодой город. Тан сказал, что его губернатор должен быть деловой персоной — такой, как ты, и долго жить в Гонконге, быть молодым, незаурядным и в то же время твердым…
— Тебе не нужно подкупать меня ради помощи Китаю.
— Я только говорю тебе то, что слышал.
— Из всех людей ты лучше других должен знать меня, — запротестовала Вивиан. У нее было такое ощущение, словно Ма ее предал. Все это звучало так, будто он забыл о всех сражениях, которые она выиграла для Китая, о том, сколько раз она рисковала. — Ты же знаешь, как было трудно бороться. И мне не нравится твой намек, что я честолюбива.
— Я просто говорю тебе то, что слышал от Тана. А что касается честолюбия, я никогда не сомневался, что ты честолюбива — ты болеешь за честь Китая.
Пораженная,
— Мой отец никогда не был высокопоставленным партийным функционером, как ты, Ма Биньян. Ты никогда не знал, каково находиться у подножия пирамиды. У тебя нет права напоминать мне о преданности. Для тебя это всегда было игрой.
Ма улыбнулся.
— Мой отец не был человеком принципов, как твой отец, Вивиан. Преданность я обнаружил только в себе — самостоятельно. Ты принимала как должное сокровища, которых у других никогда не было.
Вивиан повесила голову.
— Мне очень жаль. Извини. Я не могу. Да и потом я просто не гожусь на роль губернатора. У меня нет квалификации, нет административных способностей и опыта — никакого политического опыта. Деловое сообщество увидит в этом назначении Китаем меня дурной знак. Ужасный.
— Тан выделил тебя, — настаивал Ма. — На него произвело впечатление, как ты управлялась с компанией «Лекко» Аллена Уэя.
— Хорошо, тогда скажи Тану, что оставить на этом посту Аллена Уэя — самый лучший способ успокоить мировое деловое сообщество. А что до его высказывания о назначении губернатора — ты преувеличиваешь. Тан может назначить такую женщину, как я, на пост официального консультанта, но не губернатора, не главы исполнительной власти.
Ма Биньян быстро продолжил:
— Тогда почему бы тебе не попросить его о должности в «Лекко»?
Она знала, что студенческий лидер будет говорить что угодно, лишь бы уговорить ее. Он был умный, скорым на язык, поэтому и прожил так долго. Она была его последней возможностью вернуть доверие Тана. Она знала все это. И проблема для нее была в том, как сильно ей хотелось поверить ему.
— Что именно сказал Тан?
— Тан сказал — я цитирую его: «Я дам Гонконгу шанхайскую женщину».
Ее сердце заколотилось от открывавшихся перспектив. То, что она может сделать… имея твердое место в правительстве… при поддержке прямых личных связей с высшими чинами в Пекине, — то, что они все смогут сделать… что изменится в Китае в новом столетии, в которое вступает страна…
— Конечно, — сказал Ма Биньян, — сначала Тан должен столкнуть Чена с поста премьера. А для этого ему нужна вся помощь, какую он только сможет найти.
— Конечно.
Глава 35
Уолли Херст тяжело дышал от влажной полуденной жары, подавляя уколы страха, когда он вытянул шею, чтобы различить «Инвернесс» Макфаркаров в бесчисленном море джонок и сампанов, сновавших туда-сюда по «убежищу от тайфунов» Козвэй Бэя.
— Прихватили с собой?
— Что?
— Ну, не знаю — то, что вы собираетесь отдать Тану, — выдавил он из себя. — Вы сказали, что пытаетесь вовремя открыть отель «Голден Экспо», и я решил, что у вас есть кое-какие материалы для Тана, я прав?