Девять драконов

Скотт Джастин

— Пора на яхту, дорогая! Отец хочет поскорее отплыть.

По пути к порту они проехали мимо вереницы выгоревших магазинчиков, чьи почерневшие фасады пустыми глазницами укоризненно смотрели на улицу. Еще очко в пользу ее желания, чтобы семья обосновалась в Нью-Йорке, подумала Викки, но все же она была потрясена видом этого дикого разгрома.

— Мини-бунтик, — прокомментировала мать. — Полиция ничего не могла сделать.

Она взглянула на китайцев, копавшихся в золе, и задумалась по-доброму, затем сочувственно вздохнула:

— Бедняги! Они не раз

пожалеют, что нет «Юнион Джека», [5] когда его спустят…

— Мне кажется, они считают нас уже чем-то отжившим свое.

— Отжившим? — Салли удивленно изогнула красивую бровь. — Британский Гонконг — это — последний клочок Китая, где китайцам не позволяют творить беспредел. Никакого стука в дверь по ночам, никаких шишек-вояк, тайной полиции, голода. У них есть еда и шанс стать богатыми. Разве не так, Ай Пин?

5

Британский флаг.

— Так, Тай-Тай.

— Ну вот, убедились? Не о чем беспокоиться, проблема решится сама собой. Гонконг — самый богатый китайский город в мире. И Китай не сможет позволить себе роскошь разрушить его. Гонконг — их окно на Запад, их банкир, технологический наставник.

А кроме того, Пекин прекрасно понимает, что не сможет сам накормить еще лишние шесть миллионов в неурожайные месяцы. Нет, единственная реальная опасность переворота — мы заговорим друг друга до смерти, перемывая косточки.

Тогда почему же, размышляла Викки, когда они вынырнули из тоннеля Козвэй Бэя, который королевский яхт-клуб Гонконга облюбовал для себя по соседству с плавучим городом рыбаков Танка, забит до отказа? Это был кишащий плавучий муравейник длиной почти в полмили, зажатый между тридцатиэтажными зданиями на берегу и каменным волнорезом, отделявшим его от гавани Виктория. Каждый дюйм водной глади был утыкан мачтами яхт и джонок, суденышки всех мастей качались на волнах. Разнообразные лодки были привязаны к причалам вдоль дороги, убегавшей на восток.

Многие из Танка, много лет назад перебравшихся на берег, теперь возвращаются на свои лодки, объяснила мать. Если Китай нарушит свое обещание не вмешиваться во внутренние дела Гонконга, море предложит людям, по крайней мере, свой путь к спасению — эти суденышки.

— Звучит мрачно.

Салли засмеялась:

— Это зависит от того, кого слушать. Уолли Херст, один из новых китайских компрадоров, [6] которого твой отец пригласил с нами в плавание, заявляет, что именно подданные Китая будут уныло шаркать в своих сандалиях и принюхиваться к запахам свежего мяса, которое всегда добудут для себя трудяги гонконцы.

6

Компрадор— местный торговец, посредничающий между иностранным капиталом и национальным рынком, представитель

слоя местной буржуазии.

В Южно-Китайском море, семидесятью милями юго-восточнее Гонконга, капитан тайского рыбачьего судна вглядывался в небо и решил, что ему совсем не нравится поднимающийся ветер. Он колебался, может, зайти в Гонконг, где они укроются от шторма в гавани Виктория, между полуостровом Коулун и островом Гонконг? Но если они наткнутся на полицию или китайский патруль, те могут обнаружить спрятанное на борту оружие и живо сообразят, что рыбачье суденышко было на самом деле пиратским.

Неожиданно эти сомнения усилились. На востоке вынырнула большая китайская джонка. С виду неуклюжая и беззащитная, тащившаяся по ветру на раздутых красных парусах. Ее груз мог быть сущей ерундой — скажем, соленой рыбой, но мог оказаться и золотом или опиумом. Если повезет, там могли быть и женщины.

Жадность победила его страх перед непогодой. Взревел мотор, рыбачье суденышко вздрогнуло и устремилось на полной скорости к жертве. Его матросы столпились у борта с ружьями, капитан стоял на мостике с гранатометом.

Корпус джонки потемнел от воды и был весь увешан защитным ожерельем из автомобильных шин. Когда тайцы подплыли совсем близко, чтобы пришвартоваться к большей по размерам посудине, их окликнул толстый китаец с умоляющей испуганной улыбкой, приоткрывшей щербатые зубы. Капитан направил на него гранатомет, и китаец плюхнулся на палубу, как черепаха. Матросы-тайцы засмеялись. Они выстроились от носа до кормы и выставили абордажные крюки, когда водный коридор между двумя судами стал сужаться.

Внезапно вспышки ружейных залпов полыхнули между шин. Матросы-тайцы завопили в ужасе, когда оружейный огонь стал поливать их отовсюду. Пули впивались в их тела, протыкая одежду, вышибая оружие из рук, заливая кровью лица. Капитан вскинул гранатомет. Двадцать пуль изрешетили его и сдули с мостика в море.

Толстый китаец что-то прокричал. Огонь прекратился так же неожиданно, как и начался. Китаец едва окинул холодным взглядом побоище, потом швырнул тяжелый ранец на низкую корму рыбачьего судна. На какое-то мгновение самым громким звуком был скрип снастей, когда джонка устремилась прочь. Затем мощный взрыв разворотил днище тайского суденышка. С задранным к небу носом оно затонуло на виду у джонки, продолжавшей пыхтеть по ветру на запад.

Глава 2

Сурового вида, но очень молодой ученый, знаток антиквариата из Пекинского дворцового музея ожесточенно боролся с собой, стараясь подавить свое восхищение Гонконгом. Он игнорировал соблазнительные виды, открывавшиеся из окна офиса Ту Вэй Вонга, расположенного на верхних этажах небоскреба «Волд Оушнз-хаус» Ту Вэй Вонга, сэра Джона Вонга Ли, хотя это было делом не из легких, потому что город смотрелся сущей сказкой в это подернутое дымкой утро, опоясывавшей гавань, как серебряная оправа вокруг сверкающего бирюзового камня.