Девять граммов на удачу
Шрифт:
– Бедуин?! – воскликнул совсем молоденький парнишка, брат Кузи Левши, Гарик. По прозвищу Малой, кажется. Кузя познакомил нас в тот памятный вечер в «Козьей морде». Я тогда как раз кидал ножи, а парнишка смотрел на меня горящими от восхищения глазами, что, честно говоря, порядком раздражало. Кстати, раздражало не только меня, но и его старшего брата Кузю…
Вторым, кто узнал меня, естественно, был Док.
– Бедуин? Ты чего так долго? – раздраженно поинтересовался он.
У меня аж скулы свело от злости. Ах, долго, значит?! Сам меня
Все это я, конечно, вслух не высказал. Понимал, что не самое подходящее время для разборок. Есть дела и поважнее.
Я достал из рюкзака веревку, один конец обвязал вокруг пояса, второй спустил вниз:
– Вылезайте. Док первым! Помогите ему. Да побыстрее там…
Один из пленников – плечистый здоровяк – с готовностью поддержал профессора за ноги, помогая подняться по веревке. Зинчук с некоторым трудом добрался до края колодца, потом ухватился за мою руку и выбрался наружу. За ним последовал Гарик Малой. Затем поднялся незнакомый мне бродяга, разразился громким матом в знак приветствия и представился:
– Вася Пыра. Курево есть?
– Не курю. Вредно. От этого, говорят, подыхают, – машинально ответил я, а сам в это время лихорадочно прикидывал, как незаметно вывести всю эту ораву из селения.
– Ну да, конечно, – заржал Пыра. – А если не курить, будешь жить вечно. Особенно здесь, в АТРИ.
– Вот именно, что в АТРИ, – подал голос второй из незнакомцев, тот самый плечистый бугай. Он выбрался из ямы последним и принялся вытягивать за собой веревку. – Ты, Пыра, небось на Большой земле в городе жил? У вас там все дымят, как паровозы. А я потомственный охотник. Сибиряк. Я с детства приучен, что тайга табака не терпит…
– Тебя как звать-то, сибиряк? – перебил я.
– Серёня Медяк.
– Тезка, значит. А я Бедуин.
– Да знаем мы тебя, твою мать, – выдал Пыра. Похоже, матом он не ругался, он на нем разговаривал.
А вот интересно, есть в АТРИ хоть один бродяга, который меня не знает?..
Все четверо пленников были в чем мать родила. Я удивился:
– Док, а где ты ухитрился спрятать маячок? Ведь он посылал мне пеленг! Да и сейчас все еще работает…
– …у меня в животе, – перебил Зинчук. – Я раскурочил КИП и проглотил передатчик.
И Док, и остальные пленники дрожали от холода без одежды. Еще бы! Промозглая сырость после мерзавчика даже меня пробирала до костей. Температура стояла градусов десять, а то и меньше.
Пленники в яме успели извазюкаться в грязи по уши. Сквозь слой земли и глины проступали ссадины и кровоподтеки. А у Дока через весь лоб тянулась глубокая царапина с коркой запекшейся крови. Надо бы продезинфицировать, а то инфекция… то да се… Ладно, позже. Вначале нужно свалить отсюда, пока хуги не спохватились.
Мы гуськом перебежали к большим камням, на которых были разложены шкуры рогачей
Я протянул Доку запасной автомат, жалея, что не догадался захватить еще и комплект одежды. Зинчук привычным движением проверил магазин и посмотрел на меня.
– Спасибо, Сережа! – Слова Дока прозвучали искренне. Но этого мало, чтобы искупить все, что он натворил…
– А нам оружие? – поинтересовался Медяк.
– Вообще-то на вас я не рассчитывал.
Пыра кашлянул и выразительно посмотрел на кобуру с «Ярыгиным» у меня на бедре. Я сделал вид, что не заметил намека. Обойдется. Я не оружейная лавка, в конце-то концов. Так никаких пистолетов не напасешься!
– Уходим. Двигайте за мной. Док, держи щит с невидимками. В случае чего прячься за ним и не высовывайся.
Я планировал вернуться тем же путем, обойдя алтарь по дуге, но Малой схватил меня за плечо:
– Погоди! А как же Кузя? Его только что утащили к алтарю. Еще не поздно ему помочь!
Я помедлил с ответом. В том-то и дело, что поздно. Возможно, Левша еще жив, но с переломанным позвоночником он станет для нас не просто обузой, из-за него погибнем мы все.
Ответить я не успел. Вмешался Док:
– В самом деле, Бедуин, надо сходить к алтарю.
Сходить! Он сказал это так, словно речь шла о прогулке в магазинчик ЦИРИ за бутылкой!
А Док продолжал:
– Надо забрать кубики. Я видел, они там, у… хм… шамана… короче, такого индивидуума с ожерельями из костей на поясе и размалеванным красной краской черепом живоглота на голове. Прежде чем посадить в яму, меня привели к нему, раздели…
– И нас с Кузей, – встрял Малой.
– Этот гад рассматривал меня, словно кусок мяса на толкучке, – продолжал Док.
– А нас даже нюхал, – добавил Малой.
– Короче! – рявкнул я. Развели тут базар. Того и гляди нагрянут хуги от алтаря за очередным пленником, а эти двое языками чешут, будто сидят в ванаварском кабаке.
– Короче, кубики у шамана, – заторопился Зинчук. – Надо их забрать. Заодно и Кузе… хм… помочь.
Он машинально посмотрел на Малого и отвел глаза, не хуже меня понимая, что у Левши по-любому шансов нет.
– Забудь об этих кубиках, Док! – ощетинился я.
– Тогда я сам их возьму, – упрямо насупился Зинчук. – А ты уходи, Бедуин.
Ага, щас! Так я и оставил его на потеху голимым чмо с того света! Похоже, пора припомнить Доку сковородку – треснуть его самого прикладом по затылку, взвалить бесчувственное тело на плечо и – ходу из селения.
– Сережа… – Зинчук заглянул мне в глаза. – А помнишь год назад?.. Железнодорожный мост… Бой между изгоями и чистильщиками… Мишень, нарисованная кровью у тебя на груди… И Японец, готовый дать очередь по этой самой мишени… Ты помнишь Японца, Серый?