Девять королев
Шрифт:
И все-таки первый из Цезарей ходил когда-то по этим улицам, и первый из Августов распорядился воздвигнуть эти укрепления.
Грациллоний пришел как их законный наследник.
– Прекратить разговоры! – прикрикнул он на солдат. – Привести обмундирование в порядок! Мы – римляне и представляем здесь империю.
Исанцы вымостили этот участок, и копыта звонко цокали по камням. Грациллоний сильно сжал коленями теплую мохнатую спину коня. Военная выкладка стала тяготить его; ему захотелось пройти по петляющим улочкам волшебного города, под сверлящими небесную синеву башнями, дойти до моря, сбросить доспехи и погрузиться
Ветер принес сигнал трубы, потом еще один, и еще. Часовые заметили отряд. Грациллоний ясно представил себе дальнейшее: так всегда бывало, когда к селению или к городу подходила армия. Сейчас под защиту крепостных стен отовсюду – из придорожных кузниц, с лесных делянок, из садов и пашен – хлынет перепуганный мирный люд, а чуть позже из главных городских ворот покажется делегация правителей города, городских старейшин.
Однако ничего не произошло. Дозорные больше не трубили, вокруг по-прежнему царила тишина и покой, только на пустом дворе среди трех домов в дубовой роще появились люди. Они постояли, разглядывая легионеров, потом рослый мужчина решительно направился в их сторону. Чуть помедлив, за ним последовали остальные.
Грациллоний вспомнил, что среди всего услышанного об обычаях города Ис – большей частью явных небылиц – была история о том, что каждое полнолуние король Иса три дня и три ночи проводит в Священном лесу, ожидая вызова на поединок за королевскую корону. Если это правда, то… Прошлой ночью луна пошла на убыль. Может, что-то задержало короля? Или это верховные жрецы и… жрицы – среди идущих были женщины. Узкая тропинка сворачивала с дороги и вела прямиком к дубовой роще.
Грациллоний остановил солдат и повернул коня навстречу процессии.
На полпути между городом и рощей встретились они, и воцарилось молчание; слышался только шум ветра.
Мужчина, стоявший впереди, был похож на галла: тучный, плечистый, с мощной грудью и выпирающим из узких штанов животом. Все его обличье дышало грубой первобытной силой. Мясистый, в синих прожилках нос на широком лице оканчивался неожиданно маленькими, вывернутыми ноздрями. Левую бровь уродовал багровый шрам. Тусклые, будто выцветшие, глаза смотрели настороженно и злобно. Волосы были заплетены в косицу, всклокоченная каштановая борода спадала на буйно поросшую жестким темным волосом грудь. Засаленную рубаху перехватывал широкий узорный пояс; на поясе висел нож, а на перевязи за спиной – длинный, не меньше ярда, меч. Массивная золотая цепь терялась в складках жирной шеи и спускалась под рубаху.
– Римляне! – закричал он на языке озисмиев. – Какая чума занесла вас в наши края?
Тщательно подбирая слова, Грациллоний ответил:
– Я приветствую вас. Я послан в город Ис в качестве нового префекта Рима. И хотел бы увидеть ваших правителей.
Медленно выговаривая приветствие, он присматривался к спутникам галла. За его спиной стояли шестеро мужчин и три женщины. Мужчины, в чистых опрятных одеждах, обликом напоминали озисмиев, только стройнее и смуглее, причем четверо из них были поразительно схожи друг с другом: поджарые, горбоносые, скуластые. Братья? Нет, разница в возрасте слишком велика. Старший был уже сед, а младший едва ли брил бороду.
Один из тех, кого
Женщины были одеты в просторные платья тонкого шитья, с широкими рукавами и сложным орнаментом на поясах, и в плащи. Капюшоны они, должно быть, накинули, чтобы скрыть растрепанные волосы. Грациллоний сообразил, что собирались они в спешке, и, усмехнувшись про себя, посочувствовал женщинам.
Тем временем галл вдохнул полную грудь воздуха и заорал еще громче:
– Что? Префект? Вы слышали? Явился неизвестно откуда, раздулся от важности, как лягушка, и заявляет мне – мне! – что он мой префект! Прочь с глаз моих, лягушка! Ха-ха-ха! Лягушка! А то раздавлю ненароком!
– Мне кажется, вы хлебнули лишнего, – с искренним удивлением сказал Грациллоний. Он был и вправду слегка растерян. Все это походило на глупый фарс.
– Лишнего? – надсаживался галл. – Столько, сколько нужно, чтобы я помочился, а ты утонул, римлянин! Ха-ха-ха!
Грациллоний сдержался.
– Есть здесь кто-нибудь, кто говорит на цивилизованном языке? – обращаясь ко всем, громко спросил он на латыни.
Вперед выступил человек в алой мантии.
– Офицер, я прошу вас с пониманием отнестись к настроению короля, – Грациллоний никогда не слышал, чтобы латинская речь звучала столь певуче. – Бдение короля завершилось сегодня на рассвете, но королевы попросили нас подождать. Я обязан присутствовать лишь при выходе короля из Священного леса. Меня призывают в последний час.
– Он что, проспал? – бесхитростно поинтересовался Грациллоний.
Человек в мантии улыбнулся.
– Провести целых три дня с тремя женами… – затем он посерьезнел. – Однако вам следует познакомиться с галликенами и верховными суффетами. Я – Сорен Картаги, Оратор Тараниса.
Галл рывком повернул Сорена Картаги к себе и, смяв мантию, схватил его за горло.
– Вздумал перебивать короля? – проревел он, брызжа слюной в лицо Оратора. – Козни строишь? Заблеял на их языке, чтобы я не понял! – Галл занес над головой Сорена Картаги огромный волосатый кулак. – Я вам все попомню! Я знаю, вы думаете, что у Колконора ума не хватит вывести вас на чистую воду! Рано обрадовался, ты, умник!
На лицах его спутников отразился ужас. Одна из женщин бросилась к Колконору и встала между ним и Сореном Картаги.
– Ты, должно быть, обезумел! – вскричала она. – Поднял руку на Оратора Бога! Отпусти, не то Таранис испепелит тебя.
Женщина говорила на мелодичном, отдаленно напоминающем кельтский, языке. Всех слов Грациллоний не понимал, но смысл происходящего был ему ясен.
Галл отпустил Оратора и шагнул к ней. Не шелохнувшись, женщина с вызовом посмотрела на Колконора. Огромные глаза на изможденном прекрасном лице с выступающими скулами и резко очерченным носом были похожи на осколки тьмы. Капюшон спал с ее головы, открыв копну иссиня-черных волос с белой прядью посередине, перехваченных лентой. Женщина снова заговорила, и в ее голосе сквозило презрение: