Девять королев
Шрифт:
Рука об руку они прошли через роскошный дворец королевы, мимо большеглазых египетских портретов и греческих статуэток, мимо торжественных бюстов прославленных римских императоров, прямо в триклиний. Блюда и напитки были превосходны, почти лукуллов пир, в уголке стоял мальчик, тихо наигрывавший на лире.
– Моя королева очень щедра, – заметил король.
– Галликенам хотелось устроить для тебя достойные проводы, – отвечала Ланарвилис. – Мы обсудили это, и выбор пал на меня.
Грациллоний отхлебнул из кубка терпкое ароматное вино. Лицо королевы надежно скрывало ее мысли. Лучше, вероятно, перехватить инициативу.
– Ты прекрасно
Она кивнула.
– Догадываешься, почему?
– Что ж, ты чаще всех из Девятерых участвуешь в деловой жизни города. Квинипилис в свое время тоже занималась этим, однако на ней уже сказываются годы. Остальные заняты каждая своим. Ты же ведешь дела корпорации Храмов. Ты часто имеешь дело с Сореном Картаги, а он не только Оратор Тараниса, но и влиятельное лицо в деловой и политической жизни Иса. Именно ты помогла мне наладить отношения с ним и с Ханноном Балтизи, Капитаном Лера. Ты лучше любого в городе понимаешь Рим. Будь ты мужчиной, Ланарвилис, я назвал бы тебя государственным мужем.
– А то, что я женщина, мешает тебе? – как бы про себя заметила она и продолжала громче: – Твои слова делают мне честь, о король. В самом деле, Сестры решили доверить сегодня мне говорить от имени всех – и не в последнюю очередь потому, что я, как ты заметил, дружески настроена к Риму. Рим так много сделал для цивилизации. Римский мир…
Она замолчала, задумавшись, и он закончил за нее:
– Мир, который теперь на краю распада и который я стремлюсь спасти.
– Верно. Мы с тобой можем говорить открыто. Скажи мне, каковы твои планы? До сих пор ты не был откровенен.
– Если я мало говорил, – осторожно возразил Грациллоний, – то это потому, что и говорить было нечего. Как мог я составлять планы, не разведав в подробностях положения дел? И мало пользы было рассылать агентов Иса. Как бы они ни старались, им никогда до конца не понять…
– Я понимаю, – улыбнулась Ланарвилис. – По крайней мере, настолько, чтобы признать необходимость увидеть все глазами римского солдата. Но не расскажешь ли немного о том, к чему стремишься?
У него не было причин таиться от нее, и ужин прошел под беседу, столь же увлекательную, как с Бодилис. Ланарвилис отличали более земные интересы, но умом она не уступала своей ученой Сестре. Вино пилось легко, почти незаметно для сотрапезников.
Для десерта они перешли в комнату, смежную со спальней, и вкушали плоды и сласти, запивая их легким фалернским, среди голубых ковров, алых драпировок и инкрустированных моржовой костью кресел и столиков. Они сидели на мягкой кушетке, и Грациллоний закинул руку на кожаную спинку, касаясь шелковистого, теплого плеча Ланарвилис. Женщина наклонилась к нему. Свет восковых свечей отражался в ее глазах, освещал сеточку морщин на шее и складку под подбородком – и все же она была еще очень красива.
– Твой замысел кажется мне здравым, – тихо говорила королева. – Я скажу Сестрам, и мы станем молиться за успех твоего предприятия.
– Ты можешь сделать больше, – возразил он, – обратившись к суффетам, гильдиям, да и к простому народу. Чтобы возглавить силы Арморики и пожать плоды заслуженной победы, Ис должен быть единодушен.
– Что я… мы можем сделать?
– Убедить их. Заставить их взглянуть в глаза своей судьбе. Ты, Ланарвилис, могла бы начать с Сорена Картаги… – он почувствовал, как она напряглась. – В чем дело?
– Нет,
– Разве я сказал иное? Послушай, я никогда не понимал, что разделяет нас. Он человек ученый, способный, да и патриот. Он должен понимать, в чем польза Иса. Что касается меня, я готов во многом ему уступить. Но он не желает даже обсудить дело. Что заставляет его из раза в раз сшибаться со мной лбом? Не могла бы ты, как его друг, уговорить его смягчиться?
– Могу постараться, – она снова сделала долгий глоток и, обернувшись, взглянула ему прямо в глаза. – Но ты несправедлив к нам, твоим королевам. Ты даже не заметил, как много мы уже сделали для тебя.
Застигнутый врасплох, Грациллоний растерянно промямлил:
– Что? О, я знаю, вы молились, и… и по вашим словам, это вы привели меня сюда, хотя…
– Нет, больше, много больше. Но это секрет! – Ланарвилис снова поднесла к губам кубок. И усмехнулась: – Сколько можно? Все о политике, а ведь скоро утро, и тебе предстоит дорога, а мне – моя епитимья.
– Епитимья? – настороженно переспросил Грациллоний. – О чем ты?
– Оговорилась… – она закусила губу.
Грациллоний встревожился. Все эти трудные месяцы Ланарвилис держалась стойко, не жалуясь и не обвиняя, спокойно исполняла свои обязанности перед городом и богами. В ней жила душа солдата.
– Дорогая, скажи мне. Что-то не так?
– Да! – вырвалось у нее. – И нам предстоит исправить это. Нам, Девятерым! Как только ты уедешь… начнется обряд… очищения.
– Но в чем дело? – умолял он. – Я должен знать. Ведь я король!
В ее голосе зазвенела сталь:
– Да, ты король. Мужчина! Ты готов посвятить меня в ритуалы своего Митры? Так не выспрашивай более!
Он помолчал немного, потом смиренно признал:
– Пусть так. И все же я здесь, и я вернусь. Я всегда готов прийти на помощь.
– О Граллон… Грациллоний! – она отставила кубок и обвила руками его шею. В ее дыхании ощущался аромат вина. – Довольно, сказала я. Забудем все и отдадимся себе. Неужели я этого не заслужила?
…Много позже, когда светильник почти угас, он приподнялся на локте и взглянул на задремавшую королеву. К нему тоже подкрадывался сон, но уснуть не давали мысли. Из семи женщин, ставших воистину его супругами, эта – не самая ли странная?
Дахилис, конечно, полна любви. Малдунилис рада удовольствию, и на свой лад вовсе не плохой человек. Бодилис – друг… прелестная женщина в его объятиях, а в остальном – верный друг. Иннилис – загадка. Милая, покорная и порой отвечающая на ласки, она так рада его ребенку… но за всем этим скрывается тень, и он не может заставить себя расспросить ее, боится причинить боль. Виндилис кажется более понятной (хотя, возможно, только кажется), а раны ее скрыты от слов и взглядов под надежной броней. Обо всем прочем с ней можно говорить как с мужчиной, в том числе и о соитии, так что они вместе нашли способы удовлетворить его, которые в то же время не внушали ей отвращения. Форсквилис?… Он думал провести эту ночь с Форсквилис. Правда ли то, что король бессилен с любой женщиной, кроме Девятерых, или нет, но на время похода ему все равно суждено воздержание, поскольку его сопровождают не только легионеры, но и исанцы. После ночи с Форсквилис он бы только обрадовался передышке. Он знал, что она ближе к неведомому, чем любая из галликен, но когда они оставались наедине, об этом забывалось.