Девять королев
Шрифт:
А Ланарвилис… он склонился к ней, чтобы сдуть упавшую на щеку прядь волос, таких мягких в лунном свете. Он подозревал, что доставляет ей удовольствие того же рода, что и ее прекрасный дом с коллекцией произведений искусства, вино и яства, театр и празднества, на которые так щедра была жизнь Иса. Зато политика и управление были для нее, по-видимому, не только исполнением долга, но давали счастье, подобное тому, которое испытывал сам Грациллоний, видя, как обретает форму под его руками задуманное изделие. Чего же ей недоставало в жизни? Иногда он ощущал в ней страшную пустоту. И не
Она шевельнулась, почувствовав его ласку, и пробормотала:
– Ты и в самом деле хороший человек. Я сделаю все, что могу, – для тебя и Рима.
Глава двадцать третья
Над Арморикой стояли Черные Месяцы. Приближалась Середина Зимы, день съежился до короткого проблеска между долгими часами темноты, тусклое солнце стояло низко и часто скрывалось за свинцовыми тучами, из которых лился ледяной дождь. Из-за погоды они задержались в пути, и Грациллоний увидел Ис уже в сумерках. С мыса Ванис силуэт города резко темнел на фоне ртутного серебра моря. В тумане мерцало пламя маяка – единственная звезда в сером сумраке. Грациллоний придержал коня у могилы Эпилла и отдал римский салют. Зазвенел металл, скрипнула кожа упряжи, устало фыркнул конь. За спиной послышалась команда Админия:
– Равняй ряды! Подтянись, в город войти в порядке!
Солдаты забряцали оружием, звон подкованных подошв стал отчетливей. Подтянулись и моряки, в этом путешествии также подчинявшиеся римлянину.
При виде шагавшего стройными рядами отряда в городе не стали поднимать тревогу. Шайки бакаудов не знали дисциплины, а саксы до весны прекратили свои набеги. На спуске Грациллония догнал Боматин Кузури, представлявший Ис перед римскими властями. Представитель моряков в совете суффетов хорошо знал свое дело, к тому же был еще не стар и легко выдержал трудную дорогу – шкиперу были знакомы все племена от Туле до Далриады. Они с Грациллонием отлично ладили.
– Ха! – окликнул Боматин, как обычно грубовато. – Такой парад, а глядеть-то некому! Да оно и к лучшему. Не люблю я лишнего шума.
Грациллоний обернулся к нему. В темноте виднелся только массивный силуэт да задорно торчавшие усы, варварские татуировки скрывала ночь.
– Ты, верно, сейчас домой, в теплую постель?
– Э, мой король, между нами – я ничего не скажу против моей женушки, она славная женщина, хотя могла бы быть поскромней, но раз уж мы объявились нежданно… не мог бы ты, если о том зайдет речь, сказать ей, что меня задержали по срочному делу и мне пришлось остаться ночевать в Доме Дракона?
– Да у нас нет ничего неотложного.
– Зато можно неплохо поразвлечься и притом избежать выволочки от жены. Дорога была не из легких, думаю, надо бы принести жертву Банбе за благополучное возвращение.
Богиня плодородия в Исе считалась и покровительницей шлюх.
Грациллоний нахмурился. У него не лежала душа к обману, да и вера его запрещала лгать. Однако жена Боматина вряд ли рискнет выяснять у короля, где провел ночь ее муженек, как бы ей ни хотелось погреться в лучах царственного
– Ты, мой король, тоже подумай… – моряк прикусил язык. – Прости. Я забылся. Мы так долго путешествовали бок о бок, и ты никогда без нужды не напоминал о разнице между нами. Я иногда забываю, что ты – воплощение Тараниса.
– Понимаю, – с облегчением отозвался Грациллоний. Ему вовсе не хотелось одергивать спутника и тем более прибегать к жезлу. Но приходилось заботиться о сохранении королевского величия – без него он потерял бы возможность исполнять долг префекта. Две дюжины легионеров – маловато для власти над древним и гордым городом.
– Мы хорошо потрудились, – сказал Боматин, прервав молчание, заполненное стуком подков и шумом прибоя. – Верно?
– Будущее покажет, – сухо заметил Грациллоний, обрывая разговор.
Сейчас ему не думалось о делах. Возвратись они при свете дня, он отправился бы прямо к Дахилис. Девочка выбежала бы ему навстречу, смеясь и плача от радости. Но сейчас она уже спит, и будить ее среди ночи не стоит – ведь срок совсем близок…
Часовые у Верхних ворот встретили их радостными криками.
– Тихо! – приказал Грациллоний. – Не поднимайте шума. Все прошло благополучно, и завтра на Форуме я буду говорить с народом. А сейчас мы устали и нуждаемся в отдыхе.
Он оставил коня у казарм, поблагодарил свой отряд, как подобало командиру, и ушел, как был, в военной одежде и промокшем плаще. В домах еще кое-где светились окна. Как ни дорого стало в последнее время масло, исанцы не отказались от привычки засиживаться допоздна – хоть при сальных свечах! Впрочем, и в темноте по широкой дороге Лера до Дельфиньей аллеи добраться нетрудно. Он наизусть знал все изгибы улочки, ведшей к дому Бодилис.
И у нее еще светилось окно. Он постучал в дверь молотком в виде маленького якоря. Бронза потускнела от прикосновения сотен рук. (Что только нужно было всем этим просителям?) Бодилис отворила дверь. Королева рано отпускала слуг, а сама нередко проводила всю ночь над книгой или рукописью.
Она вдруг показалась Грациллонию такой прекрасной, что перехватило дыхание, и очень похожей на Дахилис. Свет лампы, падая из-за спины, освещал лишь контуры фигуры, распущенные волосы, протянутые навстречу руки, но он видел…
– Ты! О ты! – выдохнул глухой голос. – Добро пожаловать домой, любимый!
Он прижал ее к себе и целовал, пока она не задохнулась. Только услышав тихий стон, Грациллоний понял, что слишком крепко прижимает ее к жесткой кольчуге. Не прерывая поцелуя, он разжал объятия. Ладони скользнули по плечам, по талии, бедрам.
– Входи же, – Бодилис чуть отстранилась и потянула его в дом. – Как ты? Что… что удалось тебе совершить, король?
– Со мной все хорошо, – он оглядел себя и тихо фыркнул. – Если не считать того, что я грязен, пропах потом и совершенно не подхожу для приличного общества… Дахилис – как она?
– Превосходно.
– А-а-а-х-х…
Бодилис замялась.
– Я была уверена, что ты уже побывал у нее.
Он почувствовал, как горят у него щеки.
– Мы вернулись слишком поздно. Я боялся потревожить ее. Знал, что ты скажешь мне все как есть.