Девять месяцев до убийства
Шрифт:
Он попытался взять себя в руки.
— Нет, в самом деле, это сущая ерунда, — повторил он. — Давайте перейдем к делу, Нино, как обычно. Что вас заботит?
«Плохо, ой плохо, — подумал он, совсем падая духом. — Выдал свой страх. Перед Нино ни в коем случае нельзя выказывать страх».
— А вы, конечно, не догадываетесь, зачем я вас вызвал?
— Нет, Нино.
На этот раз улыбнулся уже Импортуна. «Бабушка-бабушка, а зачем тебе такие большие зубы…»
— «Сыоперба — продукты питания»! — вдруг воскликнул Импортуна. — «Л.М. Т.-электроника»!
— Что-что? — Уайт был очень доволен собой — он даже бровью не повел и продолжал дышать совершенно спокойно. — Что вы хотите этим сказать, Нино?
— Прикидываетесь, что не понимаете меня? Или так глупы? Нет, вы отнюдь не глупы! Я не держу глупых менеджеров. Итак, мой вице-президент разыгрывает роль невинного ангела. Но разыгрывать из себя святую невинность— значит признаваться в своей вине!
— Я и в самом деле хотел бы знать, на что вы намекаете, Нино.
— На ваши прегрешения, — произнес Импортуна, обнажив в улыбке свои огромные зубы. От этого оскала у Уайта пробежали мурашки по коже. Но он постарался не подать виду и сохранил на лице прежнее выражение крайнего недоумения.
— Что за прегрешения, Нино? Перед кем я провинился?
— Перед «Л. М. Т.», «Ультимой», «Сьюпербой», «Хер-рисом и Уоллером».
— Я уже слышал, но так и не понимаю, какой смысл вы вкладываете в эти слова.
— Это названия предприятий, входящих в концерн?
— Естественно.
— И вы являетесь менеджером, который ими руководит?
— Не пойму, куда вы клоните, Нино.
— Стало быть, вы все же глупы.
Импортуна закурил новую сигарету и откинулся на спинку кресла.
— Вы глупы хотя бы потому, что еще надеетесь выйти сухим из воды. Надеетесь, что никто не разоблачит ваши хитрые махинации с бухгалтерскими книгами, мистер управляющий, мистер вице-президент, мистер плейбой, сутенер и прожигатель жизни! Нет, с цифрами вы манипулировали достаточно хитро. Тут вы настоящий фокусник, я всегда это говорил. Так, сущая ерунда — чуть-чуть берем отсюда, чуть-чуть добавляем туда, со счета одного предприятия на счет другого, а со счета другого — па счет третьего. И вы думали, что годами можно водить меня за нос таким образом? Да, может это была чистая случайность— мне повезло, а вам нет, — но я все понял!
Он закурил сигару и пустил через стол струю едкого дыма.
— Что вы на это скажете?
— Я совершенно согласен с вами, — ответил Уайт. — Только настоящий глупец осмелился бы проделать все то, в чем вы меня обвиняете. Он просто не понимал бы, что у него нет ни малейшего шанса на успех.
Импортуна медленно покачал своей львиной головой.
— А вот теперь вы надо мной уже просто издеваетесь. Вы продолжаете разыгрывать оскорбленную невинность. Наверное, думаете, что я беру вас на пушку, потому что у меня нет доказательств? Вы снова ошибаетесь, amigo. Я поручил эксперту проверить бухгалтерские книги. Разумеется, негласно.
Управляющий проговорил:
— Понятно. Этому новому
— Вот-вот. Он и сообщил мне, что мой ловкий управляющий обокрал меня и моих братьев за прошедшие три года на триста тысяч долларов. Более того, он представил мне доказательства. Стоит мне передать их окружному прокурору или финансовому ведомству, и вы проведете остаток дней в тюрьме, мистер вице-президент. А вот в какой — зависит от того, кто до вас раньше доберется — власти штата Нью-Йорк или федеральное правительство. Что вы на это скажете?
— Скажу, что вы могли бы предложить осужденному сигару.
Импортуна удивленно поднял глаза. Затем подвинул коробку с дешевыми сигарами.
— Не эти, если позволите. Мне больше по вкусу гаванские, которые вы держите для больших людей.
— У вас, однако, губа не дура, — сказал капитан индустрии и усмехнулся в третий раз. — Ну что ж…
Старинным флорентийским кинжалом, которым Импортуна имел обыкновение вскрывать почту, он подвинул к Уайту кожаную коробку великолепной работы. Управляющий открыл ее, захватил целую горсть больших, толстых, пахучих зеленых сигар, закурил одну из них, а остальные заботливо положил в нагрудный карман. Затем откинулся на спинку стула и с наслаждением затянулся…
— Не знаю, сколько вы заплатили тому, кто привез их контрабандой с Кубы, но им просто цены нет. Не пойму, как вы можете отравлять воздух этими отвратительными черными сигарами, если у вас есть такое чудо? Одно хочу спросить — если бы на уме у вас было только сдать меня в полицию, вы бы меня сюда не приглашали. Это же ясно. Я, правда, вначале сомневался. Могло, наверное, показаться, что я немного растерялся. Да так оно, пожалуй, и было. Но теперь я уверен, что прав. Эти ваши так называемые доказательства — просто способ надавить на меня. Вы, видимо, что-то хотите получить от меня взамен ваших денег.
— А вот это уже рассуждение не глупца, а человека разумного, — проговорил Импортуна с мягкой улыбкой, четвертой по счету.
— Я, пожалуй, все больше и больше убеждаюсь, что при вашей скрупулезности и основательности вы все время следили за моей деятельностью, вплоть до мелочей. Значит, вы знаете, куда ушли те деньги, которые я будто бы утаил, и знаете, что себе из них я не оставил ни гроша. Даже завяз по горло в долгах. А потому совершенно бессмысленно требовать у меня вернуть что-то. Так чего же вы хотите, Нино? Что у меня есть такого, чего бы вы могли желать?
— Вирджиния.
На какое-то мгновение Уайт замер, только глаза его потемнели и обрели цвет морской синевы.
— Вирджиния… — повторил он таким тоном, будто произносит это имя впервые в жизни.
— Вирджиния, — еще раз произнес Импортуна с наслаждением.
Уайт вынул гаванскую сигару изо рта и весь окутался дымом.
— Ну, я не знаю, Нино. Мы все-таки не у вас на родине, в Италии. И не в девятнадцатом веке. Впрочем, скажите мне — вы намерены жениться на моей дочери? Или хотите просто поразвлечься с ней в постели?