Девять месяцев из жизни
Шрифт:
Я улыбаюсь публике, чтобы показать, что я в совершенном восторге от переживаемого опыта, а потом слегка шевелю руками в надежде на какую-нибудь реакцию со стороны ребенка. Ноль внимания.
Меня начинает мучить сомнение: все дети такие или с этим одним что-то не в порядке?
Но тут в голову приходит другая мысль – а может, этот ребенок вовсе не скучный и не противный, а со мной что-то не в порядке? Джули при одном упоминании о детях расплывается как масло по сковородке, а я тут сижу с настоящим живым ребенком и не могу выжать из себя ничего, даже отдаленно напоминающего положительные эмоции. К чертовой матери. Я знала, что не создана для этого. Я знала. Возможно, у некоторых людей полностью отсутствует материнский инстинкт?
Кажется, я сейчас буду реветь. Опять. Я шепчу Джули, что меня снова подташнивает, и практически кидаю ребенка ей на руки. Делаю вид, что иду в ванную, и отыскиваю Эндрю в мужской компании, разговаривающего с папашками и жующего печенье. Дрожащим голосом я ставлю его в известность, что мне надо уехать отсюда прямо сейчас.
Когда мы добираемся до машины, я уже реву в три ручья. Опять.
– Ну, теперь-то что случилось? – спрашивает Эндрю.
– Ты был неправ, – говорю я, всхлипывая. – Я к этому не готова. Я буду самой худшей матерью за всю историю человечества.
Похоже, что в этот раз Эндрю не уверен, что сможет справиться с ситуацией.
– Почему ты так думаешь? – спрашивает он.
– Потому что у меня нет никакого материнского инстинкта. – Всхлип. – Я две минуты сидела с новорожденным младенцем на руках – две минуты! – и все, о чем я могла думать, – это скорее бы его у меня забрали. Я же беременная, мне полагается любить детей, а они меня вообще не трогают. – Пауза, всхлип. – То есть не только не трогают – они мне отвратительны. Это какая-то патология. – Двойной всхлип. – Я, наверное, слишком эгоистичная. Я не хочу носить эту идиотскую одежду с карманами для сисек. Я хочу носить свою одежду. Я люблю свою одежду. Я не хочу ходить с короткой стрижкой, и я не хочу, чтобы у меня были такие жуткие соски... – Я понимаю, что он не видел Не Такую Как Я и понятия не имеет, о чем идет речь, но остановиться уже не могу. – Это был какой-то ужас. Если бы ты их видел, ты бы тоже не захотел, чтобы у меня такие выросли.
Эндрю громко вздыхает, и я вижу, что ему скоро надоест мне потакать.
– Лара, милая, когда это будет наш ребенок, ты его полюбишь.
Я мотаю головой.
– Нет. Я не смогу. – Следующий всхлип выходит намного громче и драматичнее, чем я планировала. – Есть женщины, которые созданы для материнства, и я к ним определенно не отношусь.
Эндрю не отвечает, делая вид, что озабочен только тем, чтобы выехать со двора, не задев железных ворот.
– Я не хочу быть беременной, – говорю я.
– Ерунду говоришь.
– Нет, не ерунду. Не хочу. Не хочу быть беременной, не хочу ребенка. – Очень громкий всхлип, который, впрочем, не дает мне ничего, кроме появляющегося у него в глазах чувства отвращения.
– Понятно, – говорит он. – Значит, ты действительно слишком эгоистичная.
Все. Допрыгалась. Этого я и заслуживала. Мы едем домой, не говоря ни слова, я продолжаю хлюпать носом и тереть глаза, чтобы он хотя бы не забывал, что я тут.
Кстати, чтобы вы не думали, что я полная сука: я знаю, что неправа. Я знаю, что должна быть благодарна, что забеременела так быстро, да и вообще забеременела, и что миллионы людей все бы за это отдали. Знаю. И если вы – из этих миллионов, приношу свои извинения. Серьезно. Но я ненавижу то, во что я превратилась из-за этой беременности. Я с трудом себя узнаю. Я стала плаксивой и неуверенной в себе, и – вот оно, главное, – я чувствую, что стала совершенно неуправляемой. А я к такому не привыкла, и, наверное, это досаждает больше всего. Я составляю списки, я организую дела, я считаю калории и держусь определенного порядка в каждом аспекте своей жизни, я делаю все для того, чтобы держать ситуацию под контролем, а теперь из-за этого ребенка все мои расчеты и подсчеты, вся моя организованность и режим, все, чем я привыкла оперировать,
Итак, вот мое решение. Больше я этого терпеть не намерена. Я буду бороться с этой дрянью до смерти. Готовьтесь, люди, Всемирная Федерация Борьбы представляет Бой Столетия. В одном углу – Непобедимая Зануда, Демон Женского Упрямства. В другом углу, извините, – Мать Природа, и посмотрим, чем это кончится.
Я, Лара Стоун, настоящим объявляю о своей независимости и признаю самоочевидными следующие истины:
Я не собираюсь выглядеть, как та беременная на вечеринке.
Я не собираюсь носить страшные кухаркины платья.
Я восстановлю свой четвертый размер к окончанию декретного отпуска.
У меня не будет гигантских сосков.
Я не буду рыдать чаще чем раз в неделю... нет, все-таки надо быть реалистом – я не буду рыдать чаще чем раз в четыре дня.
Я справлюсь.
9
Насколько я люблю последний день учебного года, настолько – нет, больше – я ненавижу первый день. Ничего не может быть хуже, чем знать, что от отпуска не осталось ни дня, а впереди нескончаемые девять месяцев работы. Теперь мне это кажется чем-то вроде беременности.
Разумеется, рабочий день начался с ощущения, что отпуска не было вообще. В течение трех минут мой кабинет заполнился нервными старшеклассниками, и все до единого рвались сообщить мне, что их планы кардинально переменились, и не могла бы я, пожалуйста, дать им какие-нибудь рекомендации по поводу учебных заведений, соответствующим их новым идиотским критериям. Они, по-моему, думают, что колледж можно заказать, как чашку капуччино: да, я, пожалуй, возьму заведение среднего размера в большом городе, математику и точные науки не кладите, сверху положите расовую толерантность, спасибо. Да, еще один чудесный школьный год. Когда я наконец выкраиваю минутку для себя, я хватаю телефон и одновременно выхожу в Интернет. Я исхожу из того, что первый день учебного года не может считаться настоящим рабочим днем, продуктивной работы все равно не получится, так что я вполне могу заняться личными делами, раз уж есть такая возможность. Я набираю номер, который мне дала Джули, и, пока жду, когда подойдет эта разрекламированная Сьюзен, печатаю адрес ВашМалыш.ком.
На том конце трубки звенит жизнерадостный голос:
– «Мама и я», это Сьюзен.
– Э-э-э, добрый день, – говорю я. – Я бы хотела записаться в ваш класс. Я буду рожать в апреле, одиннадцатого.
На экран выскакивает «Ваш Малыш», и я нажимаю на «Членство».
– Прекрасно, мои поздравления, давайте посмотрим, апрель, апрель...
«Ваш Малыш» предлагает мне вписать свое имя и адрес, а потом дату предполагаемых родов или дату зачатия. Я печатаю в графе родов апрель 11 и сажусь ждать.
– Ага, нашла. У вас прекрасное чувство времени, вы даже не представляете, как вовремя вы позвонили. В группе апрельских родов у меня была всего одна вакансия, и теперь она ваша. Как вас зовут?
– Лара Стоун, – говорю я. На экран вылезает новая страница, приветствует меня и снабжает списком чудесных преимуществ членства. В конце страницы меня спрашивают, не хочу ли я еженедельно получать e-mail с описанием изменений, происходящих с моим ребенком. Это, наверное, и есть то, о чем говорила Джули. Кликаю «да».