Девять месяцев из жизни

Грин Риза

Я встаю и иду за Эйденом в его комнату. Меня встречают штук пятнадцать разнообразных Бобов и немыслимое количество прилагающихся аксессуаров, каждый из которых Эйден мне демонстрирует и вручает.

– Спасибо, – повторяю я, получая очередную игрушку. Когда я оказываюсь по пояс заваленной Бобами, я решаю попробовать сменить тему: – Послушай-ка, Эйден. У меня есть замечательная книжка. Хочешь посмотреть?

– Ачу, – кивает он.

Я залезаю в сумку и достаю свою семейную реликвию, которую я получила от Эндрю, когда мы с ним съехались.

– Она

называется «Все какают», – говорю я, перелистывая страницы. – Видишь? Здесь про то, как какать.

Эйден в восторге пялится на книгу, потом на меня, потом снова на книгу. Потом он снова смотрит на меня, и во взгляде читается полное недоумение: неужели она серьезно?

– Кака? – спрашивает он.

– Хорошо, – говорю я, – если тебе так нравится, давай называть это какой. Хочешь, чтобы я тебе почитала?

Он застенчиво кивает, потом отходит от меня, поворачивается спиной и с размаху плюхается ко мне на колени. Bay.

– Ладно, – говорю я. – Давай начнем.

Я беру книгу и открываю первую страницу. Эйден тут же вцепляется в нее руками и чуть не рвет страницу пополам.

– Осторожно! – ору я, и он в испуге отдергивает руки. – Эта книжка мне дорога как память. Семейная ценность, понимаешь? – Он мрачно кивает. – Ну, вот и хорошо. Давай посмотрим.

Я открываю на первой странице и начинаю читать:

– У слона большая кака, у мышки – маленькая кака.

– У-у-у, – говорит Эйден, показывая пальцем на изображение огромной слоновьей лепешки, стараясь не прикасаться к странице. – Кака.

– Совершенно верно, – говорю я. – Слон делает большую каку.

Вот и весь разговор «по-взрослому». Я переворачиваю страницы, и мы совместно изучаем верблюжью каку, акулью каку и множество разнообразных как, производимых млекопитающими, птицами и рептилиями. Эйден в полном восторге. Мы быстро осваиваем классификацию какашек, выясняем, у кого коричневые, а кого черные или белые, не говоря уже о круглых и овальных. Впрочем, когда мы доходим до человеческих, он замолкает до конца книжки.

– Все люди и звери кушают, а значит, все люди и звери какают, – читаю я. – Ну вот. Конец. И что ты об этом думаешь?

Эйден поворачивается и смотрит на меня:

– Исе-е-е-е?

– Все, – говорю я. – Книжка кончилась. В чем мораль, понятно? Все какают. Так что нечего здесь стесняться. Я знаю, проще сказать, чем сделать. Меня тоже эта тема несколько смущает, так что я тебя прекрасно понимаю, но в моем случае эта проблема обусловлена глубокими подсознательными комплексами по поводу своей сексуальности, к тому же, я думаю, в какой-то степени и тем фактом, что я подсознательно отвергала своего отца, который пускал газы на людях и вообще вел себя вульгарно, что было для меня в детстве очень унизительно. Но тебе всего два года. Рановато для таких неврозов.

Только сейчас я понимаю, что Стейси уже давно стоит в дверях комнаты, и она слышала весь мой монолог.

– Ну, ты даешь, – говорит она. – Я и не думала, что

ты такая закомплексованная.

Я чувствую, как по моему лицу разливается жар, и я знаю, что оно становится такого же алого оттенка, как лицо самой Стейси к концу пробежки.

– Слушай, – говорю я. – Ты просила помочь, и я тебе помогаю, так что не порти мне работу.

– Ка-а-а-ака, – говорит Эйден.

– Совершенно верно, – говорю я. – Мы про каку разговариваем. Хочешь что-нибудь добавить?

– Эйден кака гошочек, – говорит он, показывая рукой в сторону ванной, примыкающей к комнате.

– О боже! – вопит Стейси, выпучив глаза, бросается на ребенка и хватает его за руку. – Ты будешь какать?

Боже ты мой, думаю я. Неудивительно, что он не может нормально покакать. У нее такой бешеный вид, как будто это вопрос жизни и смерти. Эйден кивает, но продолжает смотреть на меня.

– Пошли, Эйден, – говорит Стейси, пытаясь тащить его за руку – Давай скорее. Пошли на горшочек. Ну, давай!

Она пытается схватить его на руки, но он вырывается и начинает реветь.

– Стейси, успокойся. Ты же его напугала.

– Кака, – хныкает Эйден, не спуская с меня взгляда.

– Ну что, парень, пойдем на горшочек? – спрашиваю я. Он кивает. – Отлично, пошли. У тебя все получится. Помнишь – все какают.

Я чувствую себя чир-лидером, развлекающим публику перед каким-то дичайшим извращенческим матчем.

– Не-е-е-ет! – возжит Эйден. – Ачу месте! Я с удивлением смотрю на Стейси.

– Что он сказал – «очуметь»? Это он у мамаши таких словечек нахватался?

– Да нет, – нетерпеливо отвечает Стейси, – Он сказал: «хочу вместе», в смысле какать вместе. Он хочет, чтобы ты пошла с ним.

– Серьезно?

– Серьезно.

Ну, я даже не знаю. Извините за каламбурчик, но мне это не кажется естественной потребностью. Одно дело – помочь проблеваться, но какать... Увольте, у меня своих комплексов хватает. И вообще, я беременна. Я смотрю на часы:

– Не думаю, что я смогу, Стейс. У меня сегодня куча дел, и я уже везде опаздываю. Думаю, я сдвинула ситуацию с мертвой точки, а дальше давай сама.

Эйден продолжает реветь, а теперь он еще и дергает меня за руку, прижимая другую руку к животу:

– Ивотик бо-бо. Эйден ошочек. Ашли. Стейси напряженно смотрит на меня:

– Все, Лара. Иди.

Ладно, думаю я. Я встаю и ковыляю за Эйденом, а он вприпрыжку вносится в ванную и останавливается перед старорежимным деревянным сооружением с горшком внутри и мультяшными стикерамй снаружи. Так вот ты какой, горшочек. Интересно. Я обращаю внимание, что в сооружении нет ни воды, ни слива, и задумываюсь над тем, как оно работает. Эйден тем временем так и стоит перед своим троном, не спуская с меня глаз.