Девять месяцев по контракту
Шрифт:
Яна тяжело вздыхает и опускает ладони на мои плечи. Я знаю, что она хотела бы другого. Чтобы мои родители навещали внуков, чтобы приняли её в семью, чтобы собирались на совместные ужины.
После того, как я сделал предложение Яне, рассказал обо всем родителям. О том, что встретил лучшую женщину в мире, о том, что она давно воспитывает мою дочь и любит Артура как своего сына.
Отец, пусть и без восторга, но поддержал меня и даже с Лизой встречался, а мать категорически ушла в отказ, не желая знакомиться ни с внучкой, ни с невесткой. Всё спрашивала меня, сделал ли я тест на отцовство.
— Это наш семейный праздник, Ян. Твой, мой, Артура и Лизы.
— Как знаешь, — соглашается со мной Яна. — Но я накрою и на них тоже.
Мы садимся в гостиной ровно в шесть вечера. Лиза помогает Яне накрыть на стол и носит блюда, которые заказали в ресторане. С Артуром, который недавно отметил свой первый год, спокойно поужинать не получается, но это даже скрашивает наш вечер. Он так и норовит вылезти со стула, а ещё бросает на пол свои игрушки. Лиза поднимает их и с важным видом поучает младшего брата. Просит, чтобы так больше не делал.
— Я принесу десерт?
Яна поднимает на меня свои чистые голубые глаза и кивает. Она до последнего надеялась на примирение с моей семьей.
Выхожу из гостиной, смотрю на экран мобильного и, убедившись в том, что там нет ни одного пропущенного вызова, достаю из холодильника клубничный торт.
Празднование первой годовщины проходит удачно. Мы украдкой целуемся, трогаем друг друга за руки и произносим тосты. А потом звонит мой мобильный. Я снимаю трубку, слышу голос отца и думаю о том, что он позвонил для оправданий.
— Тимур, мать везут в больницу с инсультом.
— Понял тебя. Скоро буду.
Яна провожает меня взволнованным взглядом. Просится со мной, искреннее беспокоится и хочет помочь. Я уверяю её в том, что в этом нет никакой необходимости, и целую на прощание.
Ночь проходит сложно. Я разворачиваю скорую, везу в частную клинику и жду вердикта врачей. Мать без сознания, в реанимации. Показатели не слишком радужные, поэтому я остаюсь в больнице до утра.
Следующий день такой же сумбурный и безрадостный. Сестра находится за границей, прилететь не может. Отец со своим больным сердцем ещё больше наводит панику, поэтому я отстраняю всех и сижу с ней рядом, жертвуя семьей и рабочим временем.
— Ты ещё в больнице? — звучит голос Яны на другом конце провода.
— Пока да, малыш. Буду поздно.
— Тимур, я приеду. Присмотрю за ней. А ты возвращайся домой и поспи как следует. С детьми посидит моя мама.
По факту она ничего не должна моей матери после того, что было. Но Яна так настойчиво просит и даже плачет, что я соглашаюсь и меняюсь с ней. На несколько часов, не больше.
Яна
— Я нанял сиделку, Ян. Нормальная женщина, станет присматривать за матерью.
— Мне не сложно вовсе.
— Дети перестали видеть тебя и меня вместе. Сиделка будет оставаться с ней ночью и ещё несколько часов днём. Когда попросим, в общем.
Я кладу трубку и оставляю телефон на прикроватной тумбе. Подхожу к подоконнику, забираю из вазы увядшие цветы, выбрасываю
Тимур говорит, что я делаю это зря. Мама без сознания и не оценит этого, но я все равно продолжаю их приносить.
В обед я читаю книгу. В голос зачитываю фразы, которые кажутся мне особенно интересными и философскими. Я не знаю, какая мать Тимура в жизни, потому что мы не успели как следует с ней познакомиться, но мне кажется, что она очень умная и образованная женщина.
Захлопываю книгу, откладываю её в сторону и поправляю теплое одеяло. Я читала, что у человека, который долгое время лежит без сознания, нарушена терморегуляция. И правда, ладони у Эльмиры Рустамовны холодные и даже очень.
Не успеваю я отойти, как её глаза приоткрываются. Она смотрит на меня нечётко, словно не видит. Датчики, к которым она подключена, начинают громко пищать, я жму кнопку вызова персонала и чувствую, как клокочет моё сердце. Беру в руки телефон, набираю номер Тимура.
— Твоя мама пришла в сознание!
Багримов приезжает через полчаса. Просит меня поехать домой к детям, в то время, как он останется здесь и станет держать меня на связи. Я слушаюсь его, целую на прощание и понимаю, что в последнюю неделю мы и правда слишком редко видимся. Но теперь я знаю, что это ненадолго. Эльмира Рустамовна пришла в себя, а значит, что скоро пойдет на поправку и всё будет, как и прежде.
Тимур нанимает сиделку, которая работает в этой же клинике. Она обещает, что станет читать Эльмире Рустамовне книги и будет менять воду в вазе, чтобы цветы не так быстро вяли.
Так проходит ещё одна неделя. Мать Тимура пришла в себя, но она не разговаривает. Только смотрит. Я вновь покупаю для неё астры, беру с собой книгу Пауло Коэльо и приезжаю в больницу. Старые цветы завяли, поэтому они тут же отправляются в урну. Я сажусь в кресло, открываю книгу и начинаю читать. Эльмира Рустамовна смотрит в потолок и не шевелится. Муж сказал, что на следующей неделе, если состояние её будет стабильным, можно будет говорить о переводе в Израиль.
— … посреди ли пустыни или в большом городе — всегда один человек ждёт и ищет другого. И когда пути этих людей сходятся, когда глаза их встречаются, и прошлое и будущее теряет всякое значение, а существует лишь одна минута и невероятная уверенность в том, что все на свете написано одной и той же рукой, рука эта пробуждает в душе любовь и отыскивает душу-близнеца…
— Яна…
Я вздрагиваю и прерываюсь. Поднимаю глаза на Эльмиру Рустамовну, но она по-прежнему не шевелится. Наверное, показалось.
Когда она лежала без сознания, мне очень и очень хотелось, чтобы мать Тимура поправилась. Чтобы мой муж больше не выглядел таким грустным. И тогда я сидела в палате и визуализировала действительность. Представляла, как в один прекрасный день она сначала сядет, а затем встанет и пойдёт.
— Яна…
Я понимаю, что мне не послышалось. Поднимаюсь с удобного кресла, подхожу ближе. Глаза Эльмиры Рустамовны открыты, и это она меня звала. Мне не показалось.