Девять минут
Шрифт:
Поэтому он собирался признать вину в обмен на смертный приговор.
– Нет! – закричала я, когда мне сообщили.
– Не переживай, - втолковывал мне Кэри. – Не думаю, что штат Флорида занимается оказанием помощи самоубийцам. Они на такое не пойдут. Ему придется отправиться в суд. Джейсон, запертый в тюрьме на остаток жизни, осчастливит их, однако власти рискуют, что по каким-нибудь техническим причинам он может освободиться позднее. Несомненно, прокуроры будут добиваться смертной казни. Слишком рано еще знать, вынесут ли ему такой приговор, и тебе нужно подготовиться морально, если
– Мне неважно, хочет он смертной казни или нет. Я рассчитываю на тебя, Кэри, убедись, что он получит пожизненное. И если получит – возможно, у него получится на формальных основаниях выйти позже?
– Джинни, разумеется, я собираюсь сделать все возможное, чтобы оградить его от смертного приговора. Но, ты должна понимать, если он получит пожизненный срок, нет гарантий, что эти формальные причины вообще появятся.
– Но Мэтью сказал, ты лучший в своем деле, Кэри. Я рассчитываю, что ты вытащишь его!
– Ты не понимаешь, Джинни. Нет никакого «вытащишь». И Джейсон это знает. Я был нужен ему для переговоров с прокуратурой, чтобы других людей тюрьма не коснулась. Особенно тебя. Они будут копать дальше. Они найдут, как добраться до него используя тебя. Он пытается избежать этого.
– Но у нас есть Сэм! – выпалила я, слезы побежали по лицу.
– Сэм даст показания. Расскажет о Стокгольмском синдроме. О том, насколько для меня было естественным остаться с Гриззом.
– Ты главная его причина, Джинни. Но неужели мне нужно перечислять тебе, как много людей вовлечены в процесс? Сколько имен прошло через стол прокурора? Грант, Фесс, Блу, Чоудер, Чики. Даже татуировщик Эдди. Даже его оставят в покое. Разумеется, придется ему заняться только татуировками, без криминальных подработок. Список бесконечный.
Затем он ответил на незаданный вслух вопрос: «Единственные, кого он сдал, - информаторы, которые брали взятки. Но ни одного из подвергшихся шантажу с его стороны».
Я в тайне испытала облегчение, узнав, что не все осведомители из правоохранительных органов, были такими плохими людьми. Рада была узнать, что закон в южной Флориде не настолько уж коррумпирован, как я изначально считала.
Примерно так прошли два года до суда. Два года переговоров. Кого еще они арестуют? Кого еще оставят в покое? Гризз уверил Чоудера, чье настоящее имя – Джон Лоуренс, что он может оставаться в мотеле, сколько пожелает. Уже неважно. Чоудер умер до суда от сердечного приступа.
Наш дом тоже не тронули. Я могла оставить его себе, как и всю имеющуюся у нас на момент ареста Гризза собственность. Все вещи в доме, машины, мотоциклы. Мне не пришлось беспокоиться даже о деньгах. Их в достатке хватало платить адвокатам и жить безбедно еще очень долгое время.
Несколько лет назад Гризз, не ставя меня в известность, через Фесса и Гранта открыл счета на мое настоящее имя. Как не похоже на кодекс банды о неиспользовании реальных имен. В любом случае, не в этом дело. Ранее, Гранта и Фесса с их финансовыми вложениями оставили в покое в обмен на сотрудничество Гризза по другим вопросам. В обмен на их неприкосновенность Гризз сдал двоих людей, стоявших на верхушке управления его наркодиллерской империи. Их имена были исключены из дела в самом начале
Переговоры продолжились. Еще один человек, и я на самом деле думаю, это тот старик из ангара в Помпано Бич, был сдан в обмен на неприкосновенность Чики. Так все и длилось до дня суда. Словно в шахматной партии Гризз тщательно просчитал каждый шаг. Выдал информацию об одних людях, чтобы защитить других. Он даже настоял, чтобы несколько из спасенных им человек потом свидетельствовали против него в суде.
Он изо всех сил постарался убедить судью, что должен получить смертный приговор.
И он своего добился.
Глава 39
Гризз сидел в камере смертников в тюрьме северной Флориды, ехать до нее было около пяти часов на машине. Я пыталась навещать его. Но через год он сказал мне больше не приезжать. Я должна была двигаться дальше. Растить нашу дочь. Быть хорошей матерью. Быть хорошей женой.
– Ты любишь его? – спросил он меня однажды. – Все в порядке, можешь сказать, Кит. Ничего страшного, если ты его любишь. Он любит тебя и заботится о вас с Мими. Мое время прошло.
– Да, - ответила я, глядя на свои ладони, покоившиеся на коленях. – Я люблю его.
Тогда я в последний раз увидела Гризза до дня казни.
Следующий после этого разговора год стал ужасным. Кажется, тогда я оплакивала Гризза сильней всего. Эмоции захлестывали. Столько чувства вины. Зачем я оставила тот дурацкий кошелек? Почему я не поднялась на трибуну свидетелей и не рассказала судье, как добр он был ко мне?
Потому что Гризз бы не позволил. У прокуратуры словно Рождество настало. Подарок за подарком. Он выдавал им такую информацию, что обвинение вообще не стало тянуть ко мне руки. Они только допросили меня, чтобы подтвердить слова Гризза, а в остальном держали слово. Меня оставили в покое.
Несколько лет спустя я позвонила ему сказать, что жду второго ребенка. Можно удивиться, что смертник имел возможность ответить на телефонный звонок. Но это был Гризз. Камера смертников не изменила его статус лидера Армии Сатаны. Он по-прежнему обладал огромным влиянием, несмотря на нынешние обстоятельства.
Он знал о беременности. Даже из тюрьмы Гризз находил способы следить за моим мужем и мной. Но в тот день я сказала ему кое-что, чего он не знал.
– Мы назовем его Джейсон, - тишина в трубке затянулась. Я не была уверена, что он все еще оставался на связи.
– Я люблю тебя, Джинни. Я всегда буду тебя любить.
Первый и последний раз он обратился ко мне по моему настоящему имени. Я начала отвечать, что тоже по-прежнему люблю его, но он уже повесил трубку.
Это была правда. Я все еще любила Гризза. Не влюблена, как раньше, но глубоко привязана к нему. Мой муж понимал. С его стороны не было ревности или неуверенности. К тому же, если бы не Гризз, то сегодня я бы не оказалась замужем за мужчиной, которого всецело любила.