Девять неправильных ответов
Шрифт:
— Спасибо, — кивнул Билл. — Эта история — следствие личной неприязни.
— В то же время, — доктор Пардонер нахмурил брови, — мы с доктором Лэмбертом самостоятельно провели скромное расследование. Ко всем предметам вашего багажа, включая шляпу, которая вам не подходит, прикреплен ярлык БОАК — за исключением пишущей машинки. Доктор Лэмберт считает, что белые клавиши, которые явно не относятся к этой машинке, могли установить здесь.
Билл посмотрел на столик с пишущей машинкой. Он впервые заметил, что над ним висит акварель, изображающая венецианский Большой канал, от которой
— К сожалению, — снова заговорил доктор, — и портье, и мальчик по имени Томми настаивают, что никто не входил в дом с каким-либо багажом, кроме коммивояжера с саквояжем, проживающего на этом этаже, и старого джентльмена с чемоданом, живущего этажом выше. Боюсь, что вестибюль пустовал значительное время. Любой мог подменить клавиши… Нет, больше я не желаю об этом слышать.
Он подошел к Биллу:
— А теперь окончательное обследование при свете — и можете считать себя здоровым.
Включив настольную лампу, доктор Пардонер направил свет вниз и надел на голову какой-то аппарат с большим круглым рефлектором спереди.
— Хм! Превосходно! — сказал он, направив тонкий луч света из рефлектора в глаза Биллу. — Вы много читаете, не так ли?
— Очень много.
— А вы когда-нибудь подумывали об очках для чтения?
— Я их терпеть не могу!
— Многим не нравятся очки, — усмехнулся доктор. — Но уже давно изобрели маленькие небьющиеся линзы, тонкие, как бумага, которые вставляются под веки, оставаясь незаметными для окружающих. Если вам неприятен вид очков…
— Дело не в том. У меня были очки для чтения, но я вечно их терял.
— Это все рассеянность. Будь вы менее рассеянным, видели бы гораздо лучше во многих смыслах. — Доктор Пардонер похлопал его по спине и спрятал аппарат в черный чемоданчик. — В любом случае вы в достаточно сносном состоянии и больше не нуждаетесь в докторах и сиделках. Пока я мою руки, мисс Конуэй расскажет вам о сообщениях, телефонных звонках и прочем. А также, — добавил он с усмешкой, выходя из комнаты, — о тех ужасных вещах, которые вы говорили во сне.
Мисс Конуэй промолчала, но ее взгляд предполагал нечто настолько шокирующее, что Билл невольно смутился.
Положив ноги на диван и натянув плед, Билл указал сиделке на стул рядом. Мисс Конвей села с чопорным видом.
— Ох уж эти ваши женщины! — промолвила она таким тоном, словно ей было стыдно, что такие, как он, существуют на свете.
— Что вы имеете в виду? — осведомился Билл, приподнявшись. — Я не султан с гаремом. Какие еще женщины?
— Конечно, это не мое дело. Но во второй вечер, когда вы находились под действием снотворного, вам звонили две женщины, одна за другой. Обе пытались проникнуть в дом, и каждая называла себя Джой Теннент. А вы в бреду произносили имя еще одной женщины — Марджори. И после этого вы будете утверждать, что вы не султан?
Билл понял, что в тот день Марджори и настоящая Джой, очевидно, узнали о его болезни.
— А вы видели хоть одну из женщин, которые называли себя Джой Теннент?
— Право, я их не разглядывала, — ответила мисс Конуэй. — Но та, у которой черные волосы и голубые глаза, очень сердилась, когда я не позволила
— Моя вдова? — переспросил Билл. — Но это гнусная ложь — ведь я еще жив!
— Думаете, я об этом не догадалась?
Сигарета обожгла Биллу руку, и он погасил ее.
В мгновение ока Билл понял то, что казалось таким загадочным в настоящей Джой Теннент. Джой была той, кого французы именуют demi-vierge [57] чей холодный, расчетливый ум никогда не допускает близости до брака.
Билл не сомневался, что Лэрри женился на ней, а история об раздельных комнатах должна была поддерживаться, пока Джой не убедится, что дядя Гей одобряет невесту.
57
Полудевственница (фр.).
Но брачное свидетельство не могло подействовать на старого козла. Гей знал, что Билл не Лэрри Херст, и думал только о том, чтобы убить его.
— А светловолосую леди вы тоже видели? — спросил Билл. — Какой она вам показалась?
— Ну… — голос стал чуть менее чопорным, — не отрицаю, что она умеет себя вести, и могу понять, почему мужчина… Я впустила ее, и она провела с вами две ночи.
— Что?!
— Какой же грязный ум у некоторых людей! Она сидела в кресле и всю ночь разговаривала со мной. — Взгляд карих глаз мисс Конуэй стал почти нежным. — Вы были со мной очень любезны, и я больше не буду вас дразнить. Я знаю, что ваша настоящая фамилия Досон, а не Херст. Я знаю, что светловолосая девушка — та самая Марджори, о которой вы говорили в бреду. Вам грозит какая-то опасность, но она не хотела или не могла рассказать мне об этом, потому что мой брат работает в уголовном розыске. Вы ужасно любите друг друга, но по какой-то причине не можете…
— Спасибо, — прервал Билл. И ему показалось, что мисс Конуэй облегченно вздохнула. — Остается выяснить, что я говорил в бреду.
— Да ни о чем особенном. Как вы ненавидите какого-то Хэта или Хэттера. Вы сказали, что встретились с ним лицом к лицу с оружием в руках, но он не осмелился выстрелить, и теперь вы разбили преграду или что-то в этом роде.
— Надеюсь, что разбил. — Билл пошевелил плечами.
— Потом вы упомянули, что достали какой-то ключ, потому что двое говорили одно и то же. И что-то насчет щелчка большим и указательным пальцами.
Билл ничего не понял, но надеялся вскоре все вспомнить.
— Были какие-нибудь сообщения или телефонные звонки?
Мисс Конуэй подошла к столу и взяла список.
— Мистер Роналд Уэнтуорт из Мэрилебонской библиотеки звонил три раза, — сказала она. — Он спрашивал мистера Досона.
Билл надел шлепанцы и поднялся. Было приятно ощутить крепкие ноги — впрочем, он с повязкой на глазах ходил четыре последних дня и даже боксировал с грушей, которую Таффри подвесил в ванной.
— Я должен остановить Ронни, — сказал Билл. — Иначе он не успокоится и запутает это дело Досон-Херст еще сильнее.