Девять писем для Софии
Шрифт:
– А Василькова опять в мечтах и грёзах! Ставлю два в журнал, – шлепок по столу торжественно завершал её любимую реплику. Красная ручка самодовольно выводила на бумаге унизительную отметку. А я не заслужила, милая, не заслужила ни этой двойки, ни такого отношения! Я была всего лишь ребёнком, который отчаянно нуждался в друзьях. Мне так хотелось обрести родственную душу, друга, который не будет задавать лишних вопросов, а просто примет меня такой, какая я есть. Но знаешь, мир устроен слишком странно и несправедливо, едва ли кому-нибудь удастся изменить эти глупые правила. Нам часто приходится получать незаслуженные наказания. Горечь усиливается,
Меня всегда обходили стороной, но всё обострилось, когда новенькая одноклассница заметила моё письмо в Город воспоминаний.
– Софочка, а что ты такое пишешь? – поинтересовалась девочка с вытянутым лицом и толстыми рыжими косами. Я всё время думала, что её голова однажды не выдержит такой тяжести и рухнет под ноги. До сих пор помню имя этой горделивой красавицы, напоминавшей ведьму с иллюстрации из учебника истории. Виолетта заглянула через моё плечо и начала читать вслух. Я поспешно закрыла руками бумажный листок.
– Это так… письмо сестре. Она у меня в другом городе учится, в гимназии. А я вчера из-за уроков дописать не успела, вот и решила закончить на перемене, – я старалась говорить вежливым тоном, хотя мне больше всего на свете хотелось залепить этой девчонке пощёчину.
– Разве у тебя есть сестра? – удивлённо воскликнула Виолетта. – Но ты никогда мне не рассказывала!
Я ещё сильнее разозлилась: мы были знакомы всего неделю. Невольно сжала кулаки, спрятав их на коленях под партой. Ещё немного – и моя внутренняя Жанна Д'Арк ринется в бой, чтобы спасти свою поруганную честь.
– А вот теперь рассказала. Жду не дождусь зимних каникул! Тогда моя Тори приедет, и мы будем прекрасно проводить время вместе.
Виолетта захлопала в ладоши, её глаза заблестели, как у человека, увлечённого какой-то особенной идеей, но мне почему-то сразу не понравился этот неправдоподобный блеск.
– Здорово! Я так хочу с ней познакомиться! Уверена, мы обязательно подружимся!
Виолетта принадлежала к такому удивительному типу людей, которые на всех производят приятное впечатление. Словом, она умела нравиться, и этот природный дар позволял ей искусно управлять сверстниками. Всего за неделю она сумела завоевать авторитет в новом коллективе и занять место лидера. Я же относила себя к так называемой серой массе – такие ничем не выделялись, ни на что не претендовали и мечтали только о спокойном существовании в одиночестве.
В общем, я не стремилась заявить о себе, мне нравилось оставаться незаметной. Всё равно никто бы не понял мой маленький, уютный мир, где я могла танцевать дни и ночи напролёт. Такие люди, как Виолетта, совсем меня не привлекали. Я пыталась выглядеть любезной, но в глубине души мечтала оказаться как можно дальше отсюда, скрыться от её неприятного проницательного взгляда. Брр… Даже сейчас, спустя столько лет, мурашки по коже пробежали!
– Глупости! – вдруг возмутился полненький круглолицый мальчик, имя которого я уже не вспомню. Он совершенно неожиданно ворвался в мои мысли, будто в заброшенный дом, чтобы объявить себя его новым хозяином.
– И как тебе не стыдно так врать, Соф? Все знают, что малютка Василькова давно умерла, ещё когда ей было шесть. Об этом даже в газетах писали: трое детей залезли на крышу, и одна девочка свалилась оттуда. Вика Василькова разбилась насмерть, – он взглянул на меня с торжествующим видом.
Виолетта с нарочито преувеличенным
– Как я могла забыть! У меня же мама про это читала! Просто я не сразу поняла, что это сестра Софы. Почему ты о таком врёшь? – она нахмурилась и поставила руки на пояс, вообразив себя раздосадованной учительницей, а меня – своей нерадивой ученицей.
Я опустила глаза и вжалась в стул, приготовившись к неминуемому удару. Белый конверт, незапечатанное письмо, – всё расплывалось перед моими глазами, и я чуть было не потеряла сознание, но вдруг… Карандаш, крепко сжатый пальцами-щупальцами, раскололся надвое.
– Врёшь! – прошипела я, облизывая пересохшие губы. – Этого не было, это мне приснилось! Моя сестра жива! Жива! Жива!
Верила ли я сама в то, о чём говорила и в чём так отчаянно пыталась убедить других?
Мне не хотелось об этом думать. Но я невольно снова и снова возвращалась в тот страшный день, когда превратилась в пепел моя последняя надежда. Я не смогла рассказать об этом ни отцу, ни тем более матери, но они и так обо всём догадались. Мама нашла газету, которую подложила в мой портфель Виолетта. Наверное, после этого разговаривала с учительницей, вдруг превратившейся в необычайно сердобольную женщину. А потом мы уехали, переехали в другой город, но и здесь мне не было лучше. Ах, если бы рядом со мной оказалась родственная душа! Тот мальчик, который открыл мне мир мюзиклов… Как бы мы могли быть счастливы вместе!
Я сидела на кровати у распахнутого окна, не решаясь включить свет, и задавала один и тот же вопрос:
«Когда ты придёшь?»
Взывала к драгоценному Другу, потерянному в лабиринте эпох, но никак не могла расслышать ответ. Может быть, ветер, гуляющий за окном, не такой уж и надёжный почтальон? Хотя о чём это я!.. В этом мире не следует доверять даже собственному сердцу. Мне казалось, что я стою перед наглухо запертой дверью, стучу, дёргаю ручку – но никто не открывает, не отзывается. А я всё равно не тороплюсь уходить, а я всё равно продолжаю ждать. Сажусь на корточки и стираю пальцем обжигающую слезу. Щёки пылают, ступни тяжелеют, тело падает на холодный пол, но… ничего не меняется, никто не приходит, дверь заперта.
Знаешь, милая, я очень хочу, чтобы у тебя были настоящие друзья. Хотя бы один друг, но преданный; тот, кому действительно можно доверять – и ты богата. О, это самое необыкновенное и бесценное богатство, каким только возможно обладать на земле!
Прощай, дорогая дочка.
А лучше – до скорого.
Надеюсь, у нас впереди ещё много писем… Очень и очень много.
Глава 7
Слепая мадонна
Иногда я ловила себя на мысли, что не хочу и не могу писать этот роман. Не лучше ли заняться каким-нибудь более полезным делом и просто жить одним днём? Впрочем, даже если попытаюсь – получится только глупая пародия на жизнь.
К тому же я знаю, что всё равно не смогу сбежать от судьбы, от собственного предназначения. Чувство вины выжжет на мне клеймо. Мой долг – закончить историю, иначе всё моё существование обессмысливается и я не более чем злокачественная опухоль на теле Вселенной. Вот почему я отправилась на поиски своего деда, в надежде, что он даст мне ключи от цветущего сада непокорной души Софии (или всё-таки Виктории?) Васильковой.