Девять плюс смерть равняется десять
Шрифт:
Эконом щелкнул пальцами:
– Почти забыл об этом. Да, сэр, оставляла. И старик… прошу прощения, капитан приказал мне вскрыть его. Вот он. – Гризуолд достал из кармана темно-желтый конверт. – Как видите, в нем ничего нет, кроме газетной нарезки.
Г.М. взял конверт, обследовал содержимое, взвесил его в руке и вернул эконому.
– Ладно. Скажите, сынок, вы умеете пугать людей?
Эконом сдвинул брови Джорджа Роуби, и его лицо приобрело зловещее выражение.
– Отлично. Тогда у меня есть для вас поручение. Я не собираюсь фигурировать в этом деле больше, чем необходимо, поэтому хочу, чтобы вы нашли эту девицу
– Да.
– Тогда это все. Действуйте. А вы, – Г.М. повернулся к третьему помощнику, – оставайтесь здесь. И вы тоже, мистер… хмф…
– Хупер.
– Хупер. Вы тоже оставайтесь здесь, если у вас нет неотложных дел. А теперь мы можем устроиться поудобнее.
Пожевав еще некоторое время пустую трубку, Г.М. начал набивать ее табаком из непромокаемого кисета. Приподняв полы плаща, он чиркнул большой американской спичкой о зад своих брюк и зажег трубку, потом, довольно попыхивая, сел на полку и прислонился спиной к подушке, как выздоравливающий больной. Дым был на редкость зловонным, но Г.М. явно наслаждался запахом. Наконец он указал черенком трубки на Крукшенка:
– Вы и эконом говорили прошлой ночью с Бенуа по-французски. Скажите честно, сколько вы поняли?
– Боюсь, что немного.
– Что, по-вашему, он пытался вам сказать?
Крукшенк заколебался.
– Зная, о чем идет речь, можно по нескольким словам понять остальное. Но в противном случае… Мне показалось, он говорил о какой-то женщине.
– Вот как?
– Да. Несколько раз Бенуа произнес слово «elle». [24] На какое-то мгновение я подумал, что он признается в убийстве. Я хотел расспросить его подробнее, но боялся обнаружить свое невежество перед Гризуолдом. А если слово «tra^itre» означает то, что я думаю…
24
Она (фр.).
Г.М. прищурился:
– Оно означает «предатель». Вы уверены, что Бенуа его произнес? Ради бога, сынок, будьте внимательны. Может, он сказал «traite»? [25] Или «traiteur»? [26]
– Мне трудно судить, но я почти уверен, что он назвал кого-то «tra^itre». И еще одно, сэр, только не смейтесь надо мной. Гризуолд считает это предположение нелепым, но я так не думаю. Мне кажется, Бенуа мог быть сотрудником французской разведки.
25
Переводной вексель (фр.).
26
Трактирщик (фр.).
Г.М. не выказывал намерений смеяться. Он выпустил большое кольцо дыма и с озабоченным видом наблюдал, как оно
– Я тоже об этом подумывал, – признался он. – Но давайте послушаем ваше мнение, сынок. Вам не кажется, что сотрудник французской разведки должен был бы знать английский язык?
– Теперь я не так уверен, что он вовсе не понимал по-английски.
Трубка выскользнула изо рта Г.М.
– Почему вам так кажется?
– Понимаете, я вспомнил, как сказал Гризуолду: «Что этот парень делает с печатями?» Я всего лишь пробормотал это уголком рта…
– Угу. Ну?
– Но я мог бы поклясться по выражению глаз Бенуа, что он меня понял. Он протянул руку, словно собираясь подобрать печати, но передумал. Конечно, я ни в чем не уверен, но, если Бенуа почти не говорил по-английски, что он делал в Америке? Мне бы не хотелось расхаживать по Бродвею, спрашивая дорогу по-французски.
– Окажите мне услугу, сынок. Достаньте из-под койки этот сундук.
Третий помощник повиновался и, по указанию Г.М., перевернул сундук. На его нижней стороне, помимо ярлыков «Эдвардика», были наклейки отеля «Пенсильвания» в Нью-Йорке и отеля «Уиллард» в Вашингтоне.
– Вашингтон… – повторил Г.М., когда Крукшенк задвинул сундук назад. – У вас есть его паспорт, не так ли?
– Да, паспорта должны быть в офисе Гризуолда – их вряд ли уже вернули пассажирам, так что… – Третий помощник оборвал фразу. – А где мистер Хупер?
Производитель резиновых печатей исчез. Даже Макс, стоящий у двери, не заметил, как он уходил. Г.М. встал с полки и выпрямился.
– Надеюсь, он понимает приказы капитана. И не станет трепаться о своем невероятном приключении стюарду или стюардессе.
– Может, мне пойти за ним? – предложил третий помощник.
– Пожалуй. Вбейте ему в голову, что он должен помалкивать. Не дай бог, если на этом корыте начнется паника.
Когда Крукшенк покинул каюту, Г.М. приближался к последней стадии уныния. Он бродил по тесному помещению, рассеянно подбирая расческу, сухую кисточку для бритья и другие предметы и кладя их на место. Заметив, что Бенуа был воспитан в спартанской традиции тех, кто пользуется бритвами с прямыми лезвиями, он поднял бритву и открыл ее. Лезвие зловеще блеснуло при свете.
Макс Мэттьюз почувствовал тошноту.
– Вы думаете, что это было бы идеальным оружием для перерезания горла? – спросил он.
– Да.
– Но мы ведь знаем, что Бенуа этого не делал.
– Безусловно, – согласился Г.М., описав в воздухе медленную и многозначительную дугу бритвой. – Мы знаем, что Бенуа этого не делал. Мы также знаем…
У двери послышался испуганный возглас. От неожиданности Г.М. едва не отрезал себе левый большой палец. Втянув голову в плечи, он сердито уставился на каютного стюарда – тихого пожилого мужчину, напоминавшего удалившегося на покой пастора.
– Вы звонили, сэр?
– Нет! – огрызнулся Г.М.
Во время последовавшей долгой паузы он снова взмахнул бритвой под аккомпанемент стука машин и скрипа переборок.
– Прошу прощения, сэр, – снова заговорил стюард. – Могу я задать вопрос?
– Валяйте.
– Правда ли то, что я слышал? Капитан Бенуа застрелился?
– Боюсь, что да. А в чем дело?
Стюард облизнул губы.
– Очень сожалею, но я, должно быть, сжег его предсмертную записку.
В гробовом молчании Г.М. закрыл бритву и положил ее на полку над умывальником.