Девять правил соблазнения
Шрифт:
— Не могу сказать точно, но, думаю, по крайней мере до конца сезона.
— До конца сезона! И что, с этим ничего нельзя поделать?
— Есть один выход. — Для большего драматического эффекта Калли выдержала паузу.
Марианна нетерпеливо поерзала.
— Ну и какой же?
— Как, по-твоему, Ривинггон отнесется к идее отправиться в Гретна-Грин?
Марианна страдальчески вздохнула, а Калли расхохоталась.
Сезон обещал быть чрезвычайно увлекательным.
Калли стояла в уголке гостиной, где после ужина и последовавших за трапезой ритуалов — курения сигар для мужчин и сплетен для женщин —
Однако сегодня вечером все было по-другому. Калли проклинала тот момент, когда предложила устроить праздничный ужин в тесном семейном кругу. Казалось, что сейчас над ней смеются даже предки, выстроившиеся на стенах гостиной чинной шеренгой портретов.
Когда к ней с сияющим видом направилась тетушка Беатрис, Калли подавила вздох и изобразила улыбку. Она совершенно точно знала, что последует дальше, и понимала, что это неизбежно.
— Разве это не чудесно? Такая счастливая пара! Такой прекрасный брак! Настоящее удовольствие видеть Марианну такой счастливой.
Пожилая тетушка положила морщинистую руку на руку Калли. Сейчас начнется, подумала та, стискивая зубы.
— Уверена: твоя матушка наконец счастлива — ведь она так мечтала заняться приготовлением к свадьбе! — От радостного кудахтанья пожилой дамы настроение Калли окончательно испортилось. — Ведь вы с Бенедиктом не смогли доставить ей такого удовольствия!
Калли выдавила смешок, который прозвучал слишком громко, и оглядела комнату в поисках хоть кого-нибудь, кто избавил бы ее от нескончаемого потока бестактных намеков, которые преподносились как искренняя забота членов семейства о ее судьбе. В течение трех часов, то есть с момента прибытия гостей на ужин, Калли пришлось с незначительными вариациями выдержать подобный разговор с двенадцатью разными людьми. Особенно трудно ей пришлось непосредственно во время ужина, когда она оказалась втиснутой между бабушкой Ривинггона, весьма самоуверенной особой, и удивительно бестактным кузеном, — оба они, казалось, полагали, что незамужнее положение Калли вполне вписывается в рамки приличного разговора. Ей начало казаться, что нет ни одного человека в семействах Ривингтон и Аллендейл, обладающего хотя бы минимальным чувством такта. Трудно было поверить, что все эти бесчисленные родственники действительно не понимают, насколько обидно слышать постоянные напоминания о том, что она превратилась в замшелую старую деву, основательно задвинутую в тень лондонского общества. Это было невыносимо.
Не видя спасения, Калли остановила лакея, разносившего шерри, и, подхватив с подноса рюмку с рубиновым напитком, повернулась к тетушке:
— Могу я предложить вам рюмочку шерри, тетушка Беатрис?
— Бог мой, нет! Я терпеть этого не могу, — произнесла пожилая женщина с ноткой негодования в голосе. — Ты же понимаешь, Кальпурния, если леди дорожит своей репутацией, ей не стоит пить в обществе столь крепкое вино.
— Да, но мне кажется, что сегодня вечером мне нет необходимости беспокоиться об этом, вы согласны?
— Полагаю, твоей репутации ничто не угрожает, Кальпурния. — Тетушка Беатрис похлопала племянницу по руке с неосознанно снисходительным видом. — Это ведь настоящая драма, не так ли? Этого
Калли едва не вспылила, услышав столь прозрачный намек на то, что лишь благодаря приданому у нее был шанс на замужество, но, прежде чем она успела придумать в ответ какую-нибудь колкость, тетушка Беатрис продолжила:
— К сожалению, теперь, когда тебе уже столько лет, думаю, придется оставить всякую надежду. Я с трудом могу себе вообразить, что кто-то сделает тебе предложение. Разве что какой-нибудь пожилой джентльмен, который подумывает о том, чтобы покинуть этот бренный мир, и нуждается в компаньоне. Такое еще возможно.
В голове Калли мелькнула картинка, эдакая радующая душу фантазия — тетушка Беатрис, глупо разинув рот, осматривает свое пышное платье, залитое сладким красным вином. Едва заметно тряхнув головой, Калли отбросила проказливую мысль, аккуратно поставила рюмку и вновь сосредоточила внимание на тетушке, которая все еще продолжала рассуждать по поводу незамужнего положения племянницы.
— Конечно, еще нужно учесть, что твоя внешность... хм... оставляет желать лучшего. К сожалению, времена Рубенса прошли.
От возмущения Калли лишилась дара речи. Она, наверное, ослышалась: отвратительная старуха просто не могла этого сказать.
— Ты не думала о диете? Вареные яйца и капуста... Я слышала, они творят чудеса. Может, это сделает тебя менее... более! — Дама дробно захихикала, не замечая собственной бестактности. — И вот тогда-то, возможно, нам удастся найти тебе мужа!
Пришла пора сбегать отсюда, иначе она не выдержит и либо наговорит кому-нибудь из своих родственников дерзостей, либо просто лишится рассудка, пытаясь сдержать рвущийся наружу гнев. Избегая встречаться с теткой взглядом — она не могла гарантировать, что не выскажется в адрес злобной старухи, — Калли поторопилась распрощаться.
— Прошу прощения, тетушка: думаю, мне следует наведаться на кухню.
Ее нисколько не беспокоило, что ужин давно закончился, — Калли просто не могла оставаться среди гостей.
Едва сдерживая слезы, она укрылась в кабинете своего брата — там ее не потревожит случайно забредший гость. Лунный свет, льющийся сквозь огромные, во всю стену, окна, позволял девушке свободно ориентироваться. Она достала в буфете бокал и бутылку шерри, потом подошла к большому креслу в дальнем углу комнаты, служившей своего рода убежищем для мужчин семейства Аллендейл.
«Сегодня вечером это будет дамское убежище», — подумала девушка, делая глубокий вдох и наливая шерри. Она поставила тяжелый хрустальный графин на пол и устроилась поудобнее.
— О чём вздыхаешь, сестрица?
Калли вздрогнула и повернулась в сторону внушительного стола красного дерева в другом конце комнаты. Разглядев в полумраке фигуру за столом, она широко улыбнулась:
— Ты меня напугал.
— Пожалуй, обойдусь без извинений. Это ты забралась в мою берлогу. — Бенедикт Хартуэлл, граф Аллендейл, поднялся, пересек комнату и сел в кресло напротив сестры. — Надеюсь, у тебя есть веская причина прятаться, или я отошлю тебя обратно.
— Да? Интересно будет посмотреть, как тебе это удастся, — ты ведь не сможешь обнаружить мое исчезновение, не привлекая внимания к собственному, — поддразнила она.