Девять принцев Амбера .Тетралогия

Желязны Роджер Джозеф

— Это были Карты, — сказал я.

Он кивнул. Я вытащил Карты из кармана и протянул их Люку. В смутном свете луны было видно, как он кинул на них косой взгляд и кивнул.

— Да, эти Карты. Ты все еще… она все еще нравилась тебе, не правда ли?

— Да, не стоит отрицать.

— Эх, черт, — вздохнул Люк. — Ладно. Дружище, я должен тебе кое-что рассказать. И далеко не все приятного свойства. Только одну минутку. Теперь ты ставишь передо мной большую проблему… или, скорее, я сам ее перед собой поставил, потому я вот что решил… — Он поддел носком камешек, и тот, увлекая за собой другие мелкие камешки, со стуком покатился по склону. — Ладно, — заявил он. — Знаешь, что? Отдай эти Карты мне.

— Зачем?

— Я их порву на конфетти.

— Ну да, иди к черту! Хочешь порвать — попробуй отними. Зачем это делать?

— Они опасны.

— Это я уже знаю. Пусть побудут у меня.

— Ты не понимаешь.

— Тогда объясни.

— Проклятье,

это не так-то просто сделать. Сперва я должен решить, что тебе рассказывать, а что нет.

— Почему бы не рассказать все?

— Не могу. Поверь мне…

Я бросился на землю, как только раздался первый выстрел. Пуля рикошетом отскочила от валуна справа от нас. Но Люк не упал на траву, как я, а бросился бежать зигзагами к ближайшим деревьям слева от нас, откуда послышалось еще два выстрела. Я увидел, как Люк поднимает руку — в ней что-то было. Он выстрелил — раз, другой, третий… После второго выстрела я услышал чей-то стон, вскочил и побежал к ним, сжимая в руке камень. После третьего выстрела кто-то под деревьями упал. Я подбежал к Люку, когда он переворачивал тело лицом вверх, как раз вовремя, чтобы заметить нечто напоминающее облачко призрачного голубого тумана, вылетевшее изо рта лежащего, у которого передний зуб был сколот. Облачко медленно поднималось вверх.

— Что за чертовщина, что это было? — удивился Люк, когда облачко уплыло.

— Ты тоже видел? Не знаю…

Люк взглянул вниз, на обмякшее тело с расплывающимся на рубашке темным пятном. Правая рука убитого еще сжимала пистолет 38-го калибра.

— Я не знал, что у тебя есть пистолет, — сказал я.

— Если ездишь столько, сколько я, то приходится подумать и о безопасности. В каждом городе я покупаю новый, а потом продаю, когда уезжаю. Сам понимаешь, проверки в аэропортах. Но больше, наверное, не стану продавать. Этого парня я никогда раньше не видел. А ты, Мерль?

— Это Дон Мартинес, тот самый, о котором я тебе говорил.

— Ну вот, — вздохнул Люк, — еще одна неприятность. Вероятно, стоит уйти в дзен-монастырь и убедить себя, что все это не имеет никакого значения. Я…

Он вдруг прижал ко лбу ладонь.

— О-о-о! — простонал он. — Мерль, ключи от зажигания в машине. Садись и мчи обратно в отель. Я останусь здесь. Быстрей!

— Но что случилось? Почему?

Он поднял свой тупоносый автоматический пистолет и направил на меня.

— Ну! Беги быстрей!

— Но…

Люк опустил ствол и выстрелил в землю у моих ног. Затем нацелил прямо в мой живот.

— Мерлин, сын Корвина, — процедил он сквозь зубы, — если ты сейчас не уйдешь, то считай себя трупом.

Я рванул с места, подняв фейерверк гравия и оставив следы сгоревшей резины там, где развернул фургон. Я гнал машину по склону, с трудом вписался в правый поворот, затем в левый, а потом затормозил. Я съехал в заросли под прикрытие кустов, выключил мотор, свет и поставил машину на тормоз. Затем беззвучно открыл дверцу и выскользнул наружу. Было тихо. Какая-то птица перелетала с дерева на дерево. Сова, подумал я. Двигаться пришлось очень медленно, но страшно было нарушить тишину. Я приблизился к повороту. В таких местах звук отлично передается на расстояние. Последний поворот я преодолел на четвереньках, прячась за каменными глыбами и деревьями. Потом я замер и осмотрел все вокруг. Никого. Медленно и очень осторожно я снова двинулся вперед, готовый мгновенно замереть, броситься на землю, нырнуть в листву или кинуться бежать — в зависимости от того, чего потребует ситуация. Ни шороха — только шелест ветра в листве. И никого, насколько было видно вокруг. Я по-прежнему крался согнувшись, все еще не выходя из-за прикрытия. Не здесь. Он куда-то перешел. Я подошел еще ближе и замер. Целую минуту вслушивался я в ночную тишину. Ни звука, ни шороха… Я перебрался туда, где упал Мартинес. Тело исчезло. Я обшарил все вокруг, но так и не нашел какой-либо улики, которая могла бы помочь мне установить, что произошло здесь после того, как я умчался на машине. И придумать причину для того, чтобы окликнуть Люка, я тоже не мог. Без всяких происшествий я пробрался обратно к машине, сел в кабину и направился в город. Нет, я даже предположить не мог, что же, черт побери, происходит.

Фургон Люка я оставил на стоянке отеля, почти на том же самом месте, где он был припаркован до этого. Потом возвратился в отель, нашел комнату Люка и постучал. Я и не ожидал, что мне ответят, но следовало сначала постучать, а потом уже входить в номер. Мне пришлось аккуратно сломать замок, оставив дверь и притолоку в целости и сохранности, потому что мистер Бразва показался мне добрым и славным малым. Времени на это ушло намного больше, но на мое счастье в коридоре никто не появился. Я вошел в номер Люка, зажег свет и осмотрел комнату. Потом несколько минут напряженно прислушивался к гостиничным шумам, но никаких посторонних звуков из холла и соседних комнат не доносилось. Времени было мало. Так. На полке для багажа пустой чемодан. В деревянном шкафу висит одежда. В карманах ничего,

кроме двух коробков спичек, карандаша и ручки. Еще какая-то одежда и белье в ящике — тоже пусто. Предметы туалета в футляре или аккуратно расставленные в ванной комнате на полке — тоже ничего особенного. Экземпляр «Стратегии» Б. Х. Лиддела Харта на ночном столике у кровати, с закладкой почти в самом конце. Брюки и куртка, в которых он ходил на прогулку в город, были небрежно брошены на стул, рядом расположились тяжелые ботинки и лежали носки. В ботинках ничего, кроме пары шелковых шнурков. Я проверил карманы рубашки, которые сначала показались мне пустыми, потом внутри я нащупал несколько шариков из скомканной белой бумаги. Озадаченный, я развернул один из них. Какие-то ужасные секретные сообщения? Нет… Нет причины сдаваться на милость параноидального комплекса — несколько коричневых крошек табака ответили на мой немой вопрос. Табак. Это были кусочки папиросной бумаги. Он, вероятно, развернул и скомкал окурки, прогуливаясь по лесу. Я бывал иногда с Люком на загородных прогулках — таким аккуратным он никогда не был. Затем я внимательно осмотрел брюки. В одном из карманов лежал влажный носовой платок из пестрой ткани, в другом — расческа. В переднем правом кармане пусто, в левом — единственный патрон. Я машинально опустил его в карман, затем заглянул под матрас и в ящики стола. Я проверил даже корзинку для бумаг в туалете. Ничего, что объясняло бы его странное поведение. Оставив ключи от машины на ночном столике, я вернулся в свой номер. Меня не волновало, что Люк узнает о том, что я ворвался к нему в номер. Эта идея мне даже понравилась, честно говоря. Меня раздражало то, что он рылся в моих бумагах, касающихся «Колеса-призрака». Кроме того, он должен был предоставить мне чертовски убедительное объяснение своего поведения там, на горе. Я разделся, принял душ, лег в кровать и погасил свет. Люку я оставил бы записку, но только очень уж мне не нравится оставлять какие-либо следы, кроме того, у меня было предчувствие, что он уже не вернется в номер.

6

Он был невысоким, тяжелого сложения мужчиной, с немного красноватым лицом, темные его волосы уже прошила седина, и они поредели на макушке. Я сидел в кабинете его полусельского дома в пригороде Нью-Йорка, потягивая пиво и рассказывая о своих неприятностях. За окном светила звездная ветреная ночь, а слушатель у меня был отменный.

— Ты говоришь, Люк на следующий день и не появился, и не прислал никакой весточки? — спросил он.

— Нет.

— Расскажи подробней, что ты делал в тот день?

— Утром я побывал в его комнате. Все было как тогда, когда я ушел. Я вышел в холл — у стола регистрации тоже ничего нового. Потом я позавтракал и еще раз заглянул в номер Люка. Пусто. И я отправился на долгую прогулку по городу. Вернулся немногим позже полудня, позавтракал второй раз и еще раз заглянул к Люку. Безрезультатно. Тогда я взял ключи от его машины и приехал туда, где мы с ним были прошлой ночью. Я даже опустился вниз по склону и продолжил свои ночные поиски. Опять ничего путного. В свете дня все было совершенно обычно. Где он — неизвестно. Ни тела, ни следов. Я вернулся в город, положил ключи на место и слонялся по отелю и вокруг него до самого обеда, потом позвонил тебе. Когда ты велел приезжать, я заказал билеты и лег пораньше. Утром вылетел в Альбукерк, а затем сюда.

— Утром ты снова проверил его номер?

— Да, снова ничего.

Моего собеседника звали Билл Рот. Он был другом и адвокатом моего отца еще в те времена, когда отец проживал в этих местах. Возможно, на Земле, это был единственный человек, которому отец доверял, поэтому я тоже ему верил. За эти восемь лет я несколько раз навещал его. В последний, самый печальный раз — полтора года тому назад я приехал на похороны его жены Алисы. Я рассказал ему историю отца так, как сам слышал ее за пределами Двора Хаоса. У меня сложилось впечатление, что отец хотел, чтобы Билл был в курсе происходящего. Кроме того, он чувствовал, что в благодарность за помощь Биллу следует кое-что рассказывать. И Билл в самом деле, кажется, понял меня и поверил мне. Впрочем, отца он знал гораздо лучше, чем я.

— Я уже говорил, что ты похож на отца?

Я кивнул.

— И это касается не только внешности, — продолжал он. — У него некоторое время была привычка исчезать, а затем вновь появляться, точно пилот, сбитый на вражеской территории за линией фронта. Я никогда не забуду той ночи, когда он прискакал на коне с мечом в руках и заставил меня отыскать кучу компоста, увезенную с его двора, — Билл расхохотался. — Теперь появляешься ты, рассказываешь историю, и я начинаю подозревать, что кто-то открыл шкатулку Пандоры еще раз. Ну почему бы тебе не попросить меня составить договор о расторжении брака — как обыкновенному здравомыслящему человеку? Или написать совсем коротенькое завещание? Или документ о заключении делового партнерства? Что-нибудь в этом роде, а? Но нет, история твоя больше напоминает проблемы отца. И даже то, что я составлял уже для Амбера, кажется более спокойным делом по сравнению с тем, что ты мне подсовываешь.