Девять принцев Амбера. Ружья Авалона
Шрифт:
Потом она позвала горничную, и та проводила меня в отведенную мне комнату. Я как-то умудрился разоблачиться, рухнул в постель и проспал одиннадцать часов.
Глава третья
Утром Флоры не было, сообщения она также не оставила. Горничная подала мне завтрак на кухне, а сама отправилась по своим горничным делам. Пытаться раскрутить ее на информацию я даже не стал: она либо ничего не знает, либо все равно не скажет мне то, что я хочу знать, и несомненно доложит обо всем Флоре. В общем, раз уж дом оказался в полном моем распоряжении, я решил отправиться в библиотеку и посмотреть, что мне
Доннер или Блитцен, а может, один из их братцев, появился из ниоткуда и потопал за мной по коридору, обнюхивая мои следы. Я попробовал подружиться с псом, но это все равно что обмениваться любезностями с полицейским, который как раз велел тебе прижаться к обочине. По дороге я заглянул в другие помещения – просто комнаты, обычные и безобидные.
Итак, я вошел в библиотеку, и снова взгляд мой упал на Африку. Я закрыл дверь, оставив собак снаружи, и прошелся вдоль полок, читая названия на корешках.
Масса трудов по истории. Собственно, они составляли большую часть здешнего собрания. Немало и книг по искусству – большие дорогие альбомы. Некоторые я полистал. Самые лучшие мысли приходят в голову, когда думаешь вроде бы о чем-то совсем другом.
У Флоры явно денег куры не клюют. Откуда, интересно? И если мы родственники, значит, кое-какое состояньице есть, наверное, и у меня? Я задумался, каков мой экономический и социальный статус. Чем я занимаюсь, откуда я родом… У меня возникло ощущение, что о деньгах я никогда особо не беспокоился – понадобятся, есть масса способов добыть их. Был ли у меня такой же просторный особняк? Вот этого я не помнил.
Чем же все-таки я занимался?
Сидя за столом, я сосредоточенно пытался откопать в своей памяти любые шкатулки с возможными знаниями. Копаться в себе вот так вот, словно со стороны, нелегко. Наверное, поэтому у меня ничего и не вышло. Что твое, то твое, оно часть тебя и находится там, где и должно быть, внутри. В том-то и дело.
Я врач? На это меня натолкнули анатомические наброски Да Винчи. Я невольно начал вспоминать различные стадии хирургических операций и понял, что в прошлом не раз оперировал людей.
Однако же нет, не то. Медициной я тоже занимался, но лишь как частью чего-то большего. Практикующим хирургом точно не был, это я почему-то знал. А что же тогда? К чему я еще имел отношение?
Тут взгляд мой выцепил кое-что иное.
Сидя за столом, я глядел на дальнюю стену, и на ней среди всего прочего висела антикварная кавалерийская сабля – как-то в первый раз я ее просмотрел. Встал, подошел, снял с креплений.
И мысленно покачал головой, глядя на состояние оружия. Сразу захотелось взять точильный брусок и масляную тряпку, чтобы привести клинок в божеский вид. Я определенно кое-что понимал в старинном оружии, особенно в клинковом.
Сабля легко и надежно лежала в руке как родная. Я встал в позицию, сделал выпад, парировал удар воображаемого противника и рубанул в ответ… Да, такая штука мне знакома.
Так каково же оно, мое прошлое? Я снова огляделся, надеясь наткнуться на какой-нибудь еще ключик к разгадке.
Не нашел.
Сунул клинок обратно в ножны и повесил на место, вернулся к столу и, усевшись в кресло, решил осмотреть ящики. Начал со среднего, затем ящик за ящиком осмотрел левую тумбу и, наконец, правую.
Бумага, конверты, почтовые марки, скрепки, огрызки карандашей,
Тогда я вынул из стола все ящики один за другим и, по очереди ставя себе на колени, начал копаться в каждом. Такой вот обыск был не экспромтом, это часть полученной мной некогда подготовки – которая и подсказала, что нужно также проверить стенки и днища ящиков.
Вот тут-то и нашлось то, что я сперва проглядел и заметил лишь в последний момент: задняя стенка у нижнего правого ящика была пониже остальных. Что-то это да значило, и, когда я влез внутрь, там обнаружилась небольшая коробка, закрепленная на задней стенке тумбы. Запертая к тому же на отдельный замок.
С минуту я ковырялся в замке скрепкой, английской булавкой и, наконец, металлическим рожком для обуви, который нашел в другом ящике стола. Рожок все же отжал язычок запора.
В коробке была колода игральных карт.
И рисунок на рубашке заставил меня замереть на месте. Меня бросило в жар, я едва дышал – как был, коленопреклоненный.
Это был восстающий белый единорог, обращенный вправо, на поле цвета травы.
Я знал этот герб, и мне было больно оттого, что я не мог назвать его по имени.
Открыв колоду, я стал рассматривать карты. Обычная колода в стиле Таро [21] – жезлы, пентакли, кубки и мечи. Однако Старшие Козыри [22] заметно отличались.
Я поставил на место все ящики, стараясь не защелкнуть замок на секретном. Потом продолжил изучать колоду.
Они казались почти живыми – Старшие Козыри, словно готовые шагнуть ко мне сквозь блестящую оболочку. Сами карты холодные на ощупь, и держать их было невыразимо приятно. У меня тоже были такие – вспомнил я вдруг.
21
Тип карточных колод, возникший в середине XV в. в Италии. Минимум с XVIII в. используется также для гадания. В стандартной колоде 56 карт Младшего Аркана четырех мастей и 22 карты Старшего Аркана. Название «Таро» происходит от итальянского наименования этой колоды tarocco.
22
Более распространенное их название в русском языке – Старший Аркан. В оригинале это «Козыри», англ. Trumps, этимология происходит от итальянского названия карт Trionfi, или «Триумфы», так как они изображали ряд триумфов добродетелей и несли отсылку к поэме Франческо Петрарки «Триумфы» (1351).
Я принялся раскладывать их на бюваре.
На одной был нарисован остроносый смеющийся человечек с лукавой физиономией и целой копной волос соломенного цвета. Одет в нечто в стиле эпохи Возрождения в оранжевых, красных и коричневых тонах – длинные чулки и расшитый дублет в обтяжку. И я узнал его. Его звали Рэндом.
Со следующей карты на меня равнодушно смотрел Джулиан. Длинные темные волосы, голубые глаза – бесстрастные и безжалостные. Весь закован в чешуйчатые белые доспехи – не серебристые и не стальные, а словно покрытые эмалью, однако я знал, что они чертовски прочные и надежные, несмотря на весь их изысканно-декоративный вид. Именно этого человека я когда-то обыграл в его любимую игру, за что он и запустил в меня кубком с вином. Я знал его и ненавидел.