Девять жизней Кристофера Чанта
Шрифт:
Кристофер посмотрел на Такроя. Тот был белый как мел.
Глава двадцатая
Это был отличный повод прекратить поиски жизней Габриэля. Кристофер ожидал, что ему придется с собой побороться. И удивился сам себе, когда решительно встал с места. Он даже не успел подумать, что Богиня тоже слышала признание Такроя
— Такрой, — позвал Кристофер. Он знал, что важно называть друга этим именем. — Такрой, зайди на минутку в пустую комнату. Нужно поговорить.
Такрой неохотно встал. Мисс Розали резко сказала:
— Мордехай, вы плохо выглядите. Хотите, пойду с вами?
— Нет, — ответили хором Такрой и Кристофер.
Юноша уселся на стол в пустой комнате и закрыл лицо руками. Кристоферу стало его жалко, но пришлось напомнить себе, что именно они с Такроем принесли дяде Ральфу оружие, которое разметало жизни Габриэля.
— Мне надо тебя спросить.
— Знаю, — вздохнул юноша.
— Что там, в Одиннадцатых?
Такрой опустил руки:
— Наложи вокруг нас самое сильное заклинание тишины и глухоты.
Кристофер выполнил просьбу намного охотнее, чем делал это для мамы и мисс Белл. Заклинание получилось такое мощное, что Кристофер сам онемел и с большим трудом расчистил в центре заклинания пространство, чтобы они с Такроем слышали друг друга. Теперь Кристофер мог поклясться, что, даже если к ним подойдут вплотную, не будет слышно ни словечка. Но Такрой пожал плечами:
— Все равно могут подслушать. Их магия совсем другая, ничего общего с нашей. К тому же моя душа у них. От нее они узнают почти все, что происходит со мной. А когда не могут узнать от нее, то вызывают мой дух. Как-то раз ты видел меня неподалеку от Ковент-Гардена — это они заставили мой дух туда явиться.
— Так у них твоя душа?
— Да, — горько ответил юноша. — Та часть человека, которая делает его человеком. В тебе эта часть переходит из одной жизни в другую. А мою отобрали, как только я родился, как у всех людей из Одиннадцатых. Они оставили душу себе, а меня еще ребенком послали сюда.
Кристофер не сводил взгляда с друга. Он всегда знал, что темнокожий и кудрявый Такрой чем-то отличается от остальных людей, но не при давал этому значения — мало ли в Везделках странных людей.
— Зачем они послали тебя?
— Им нужен был подопытный кролик. Время от времени Драйт посылает кого-нибудь в тот мир, который хочет исследовать. На этот раз он решил, что хочет узнать все про добро и зло, поэтому приказал мне сначала поработать на Габриэля, а затем на самого ужасного негодяя, какого смог найти, — как выяснилось, твоего дядю. В Одиннадцатых нет ни добра, ни зла; они считают себя не людьми, а какими-то высшими существами, всех же остальных изучают, как зверей в зоопарке, когда Драйта что-то заинтересует.
Такрой ненавидел Одиннадцатые Миры всей душой, и Кристоферу это было очень понятно. Ведь Такрой находился в еще худшем положении, чем Богиня.
— Кто такой Драйт?
— Король,
— А по какому закону он присвоил себе жизни Габриэля? Ведь это он сделал, да?
— Я понял это, когда Флавиан сказал: Одиннадцатые Миры. Драйт всегда хотел изучить человека с девятью жизнями. В Одиннадцатых таких людей нет. На самом деле это всего один мир, и Драйт не дает развиться своему миру во множественные миры, чтобы не возникло соперников. Ты ведь знаешь, откуда взялись твои девять жизней? Все двойники, которых ты мог бы иметь в других мирах, никогда не родятся.
— Да, но что это у них за закон такой — красть волшебника по частям? — удивленно спросил Кристофер.
— Точно я не знаю, — сознался Такрой. — Не знаю, такие ли у них законы, как у нас. Может, просто Драйту позволено все, что угодно.
«Будь моя воля, я бы запретил этому Драйту вольничать с чужими жизнями», — подумал Кристофер.
— Вероятно, он ждет, пока все жизни освободятся, а потом соберет их воедино. Расскажи мне, что тебе известно об Одиннадцатом Мире.
— Ну, я там никогда не был, но знаю, что они всё контролируют с помощью магии. Управляют погодой, поэтому живут в лесах, где даже деревья растут по их приказу. Когда они хотят есть, им не нужно готовить, они просто вызывают еду. Огонь им вообще не нужен. Про нас они думают, что мы дикари, раз используем огонь. Над нашей магией они смеются. Хорошо они думают только о тех, кто абсолютно предан королю, или кто он там… Но особенно их восхищают люди, которые из преданности мошенничают или лгут.
Еще с полчаса Такрой рассказывал об Одиннадцатом. Казалось бы, ему должно стать легче оттого, что наконец-то он может кому-то это все рассказать, но лицо его становилось все напряженнее и суровей. Наконец Кристофер встал, попросил Такроя подождать и выскользнул из секретного заклинания. Как он и ожидал, разъяренная мисс Розали стояла за дверью.
— Вы не даете Мордехаю ни минутки покоя! — прошипела она. — Что вы с ним делаете?
— Ничего, но ему надо подкрепиться, чтобы мы могли продолжить. Не могли бы вы…
— Я-то могла бы!
Мисс Розали щелкнула пальцами. Почти сразу же примчалась Эрика с подносом, на котором, кроме чая, горы булочек и бутербродов, стоя ла бутылочка бренди. Кристофер подхватил поднос и вернулся в комнату. Такрой взглянул на бренди, ухмыльнулся и вылил большую часть бутылочки себе в чай. Спиртное было ему так же кстати, как булочки Кристоферу. Уплетая бутерброды, Такрой рассказал еще много интересного.
— Если ты случайно встретишь людей из Одиннадцатого, то ты примешь их за благородных дикарей — и будешь дважды неправ. Они очень цивилизованные, а что касается благородства… — Такрой замер, не донеся очередной бутерброд до рта.