Девятая драгоценность (девятая столица)

Мутовчийская Ирина Зиновьевна

Маликурватура, город в 25 км. к югу от Хотана был таким же прокаленным от солнца, однако же здесь чуть больше было домов и растительности, что создавало определенную тень. Я снова была шахматной фигуркой, и снова у меня был другой хозяин. Однако в этом матче победа была за мной. Но это не добавило мне счастья! Слуга гостя тайком сделал ставку. И проиграл. А расплачиваться, как всегда пришлось мне.

Очнулась я среди развалин все того же города Маликурвата.Это уже был не сон. Радовало то, что вокруг все было реальным. И песок, и солнце и руины домов. Однако очень огорчительно было то, что я находилась в самом центре древнего города. Ноги вязли в песке, солнце жгло немилосердно. Иногда я выбиралась на твердую поверхность,

но чаще всего брела по щиколотку в песке. Два раза я упала. Наконец обожженная и обессиленная я выбралась на шоссе и вскоре уже ехала в гостиницу. Шоферу я наплела невесть что, так как уже и не знала, кто я и где я. Только вернувшись в гостиницу, я немного пришла в себя и решила, что дальше тянуть невозможно, надо отправляться в горы.

На этот раз все было по-другому. Так же, как и в Турфане, я взяла на прокат палатку, спальник, одежду и еще несколько частей для снаряжения. Даже лыжи взяла, хотя, когда вышла из фирмы проката, никак не могла взять в толк, зачем я это сделала. И вот уже двое суток я в пути. Пошел снег. Началась метель. Вскоре я уже не понимала где запад, а где восток. И вдруг я увидела тоннель, созданный из снега. Меня стало затягивать туда, однако в последний момент какая-то сила мягко вернула меня на место, а в воронку влетел зеленый смерч. Прошло секунды две-три, и раздался грохот. Казалось, что рушиться скала. Голос полный ненависти, взмыл ввысь и упал, разбившись на миллиарды голосовых осколков. И все стихло. Снег прекратился. Больше ничего не мешало мне идти вперед. Напротив, что-то помогало и дарило силы и энергию. Я поднималась все выше и выше, а усталости не было и в помине. Сон облегчал боль в натруженных мышцах. Однако спала я не более трех часов и снова отправлялась в пути. В какой-то момент я решила попробовать пойти на лыжах. И лыжи понесли меня.

Это произошло не сразу, но к вечеру четвертого дня я уже довольно сносно двигалась вперед. И вот настал момент, когда нефрит запел. Во время путешествия он лежал в сафьяновом мешочке. Как только нефрит подал голос, мешочек осветился. И я увидела дворец. Стены его испускали свет. Парадные ворота распахнулись, однако никто не вышел меня встретить. Я долго стояла возле ворот, переминаясь с ноги на ногу, ведь нельзя ходить в гости непрошенной. Однако нефрит пел все громче и громче и вот настал момент, когда мешочек потянул меня за собой. Я вошла в ворота и тут же получила все почести, которые полагаются дорогой гостье.

Первый раз за несколько месяцев я почувствовала себя дома. Церемония представления хозяевам дворца произошла лишь на следующий день, а пока что меня отвели в терем Гостеприимства и Радушия. Расположение терема напоминало сихуань в моем хутуне. Хотя конечно это сравнение было чудовищным. Но я ведь говорю только о расположении. Я переходила из покоев в покои и не переставала удивляться. Даже в запретном городе я не видела такой роскоши.

На следующий день я была представлена повелителю Востока Дун Вангуну и его жене-богине Сиванму. Церемония была закончена, однако все ждали еще кого-то. И тут вошел он, в платье наследника императора. Его волосы по-прежнему сияли желтым цветом, а осанка и рост поражали благородством. Первым моим желанием было запустить церемониальный кубок Чжан Ли в лицо. Но я сдержалась. Однако Дун Вангун, перед которым все мои мысли были открыты, нахмурился

– Ответствуй, сын! Чем обидел ты девицу Линь из рода Лин?

– Ничем не обидел, о, повелитель Востока, и отец! Напротив, всячески ограждал от козней Подлого Врага Замыслившего Худое.

– Но почему же мысли ее так темны и мрачны? Почему не воз радовала ее встреча с тобой?

– Не знаю отец! Я поступал так, как велело мне сердце и честь нашего Рода.

Повисла тишина, однако ее тут же нарушил чарующий голос той, которой нет равных. Богиня Сиванму спустилась ко мне и улыбнулась

–

а может девица Линь сама нам расскажет обо всем?

Я попыталась что-то сказать, но захлебнулась от подошедших к горлу рыданий. И тут, чтобы успокоить мой дух и сердце, нефрит запел. И так была величава и прекрасна его песня, что слезы сами по себе высохли на моих глазах, а окружающие заулыбались. Позже, когда мы остались вдвоем, я высказала Чжан Ли все свои обиды и недоумения. Однако Чжан Ли лишь покачал головой.

– Я был тебе не нужен, - грустно проговорил он, - и я ушел! Хотя сердце мое отчаянно рвалось к тебе!

– Но ты мог хотя бы сказать, намекнуть, предупредить!

– Нет, нефрит души моей! Мне было велено быть с тобой, пока не проявиться сила твоего духа!

– Но я же ничего не сделала такого! Все время я полагалась на кого-то, а сама не была не способна ни на что!

– Ошибаешься! Помнишь тот день, когда мы вернулись из Харбина?

– Конечно помню, как только я приняла решение, ты стал темнее тучи! Я тогда еще подумала…

– Я знаю, о чем ты подумала, твои мысли всегда видны на твоем лице! Нет, не самолюбие мое страдало в тот миг, а влюбленное сердце! Как только ты приняла решение, в тот же миг силы матушки земли стали прибывать к тебе, а от меня убывать! Останься я с тобой хотя бы на дня три, случилось бы непоправимое! Ты увидела бы мою сущность и отшатнулась! А хуже всего то, что я начал истаивать, мои руки стали просвечивать, а волосы…

Мое счастье, что нашлись билеты на поезд, и я успел добраться до подножия Куньлунь. Обернувшись в того, кем являюсь на самом деле, я в течение трех часов достиг ворот родного дома, но сил было потрачено так много, что теперь в течение девяти лет я не смогу вернуться в реальный мир.

– а как же я.…Ведь я.…Ведь мы, - договорить я не смогла, обида на судьбу, снова лишившую меня родного человека, захлестнула меня.

– Тсс, - Чжан Ли приложил палец ко рту.
– Здесь, в этом дворце, нельзя поддаваться слишком сильным эмоциям! Может ты не знаешь, но дворец живой и очень чутко реагирует на слезы, смех, восторги и горести! Поэтому будь осторожна! Я могу сказать в оправдание только лишь единственное, уйдя из поля твоего зрения, я все равно все время был незримо с тобой. Конечно, я дал слабину не уничтожив Такеши У полностью, а просто поместив его в нефрит. Я не учел, что его силы от этого только разрастутся. Он издевался над тобой в Турфане и Хотане, он пытался разделаться с тобой здесь, в горах. Но теперь ты можешь быть спокойна, его больше нет. Нет нигде, даже нефрит в который он был помещен, перемолот теперь в мелкую пыль, чтобы не одна частичка его сущности не осталась в этом мире! Тебе ничто теперь не угрожает, а здесь, в горах надо просто дышать полной грудью и не думать о суетном.

– Но, - попыталась возразить я, - ведь мы…

– Наша судьба еще не определена! Все зависит только от тебя! Тебе будет дано три дня, чтобы решить дальнейшую судьбу поднебесной. Один день уже прошел.

 Чжан Ли кивнул мне и собрался выйти из комнаты, но я остановила его.

– Послушай, мне вот что пришло в голову! Получается ты все время был со мной, потому что отец велел тебе это? А я то думала...

– Нет. У меня был выбор. И я сделала его. А приказ моего отца не мог повлиять на исход дела.

– Я ничего не поняла.

– Если бы я захотел, ты никогда бы не увидела меня, я защищал бы тебя, но был бы невидим.

– То есть вел бы себя примерно так же как Такеши?

– В том то и дело. Я не мог допустить, что бы в твоей жизни добавилось еще что-то, что пугало бы тебя

– Но я так и не поняла…

– Ты обязательно все поймешь! На самом деле все очень просто. Тебе нужно отдохнуть. Более полугода ты в напряжении. Верь мне, ты здесь дома! Тебя здесь ждали, следили за тобой, за твоей безопасностью и никому не позволят тебя обидеть!