Девятая рота (сборник)
Шрифт:
– Н-н-до!.. Н-н-до!.. – замычал Стас сквозь мешок, извиваясь всем телом.
Лезвие медленно, будто примеряясь, прочертило ему неглубокую царапину на горле от уха до уха… Потом короткими взмахами перерезало веревки на мешке, руках и ногах.
Стас полежал еще неподвижно, потом неуверенно снял мешок трясущимися руками и сел.
– Ребята… – жалко улыбнулся он, оглядываясь.
Вокруг него стояли в землянке Хохол, Афанасий, Курбаши, дальше у входа – Лютый, Джоконда и Воробей.
– Что, страшный сон приснился? – участливо спросил Хохол, помогая ему подняться. И наотмашь
– Знаешь, как это бывает? Показать? – бешено заорал он Стасу в лицо. – Заходят вот сюда! – указал он на вход. – Толкают спящего, чтоб не охнул спросонок, – и режут, от уха до уха! Вот так! – Он чиркнул Стаса пальцем по горлу. – Одного за другим! Тридцать пацанов! Одного за другим! Режут, как свиней! Из-за того, что один, один-единственный пидор заснул на посту! – Он изо всех сил ударил Стаса, и тот рухнул на пол.
Хохол бросился к понуро стоявшим у входа молодым, прошелся кулаком по мордам.
– Это не учебка, салабоны, это война, если кто еще не понял! – заорал он. – Здесь двойки не ставят, здесь убивают! Если кто еще заснет в карауле – пристрелю, на хер! Пусть лучше один урод сдохнет, чем все из-за одного урода!.. Забирайте это говно отсюда! – пнул он бесчувственного Стаса. – Воробей, вместо него пойдешь во вторую смену!
Пацаны подняли Стаса и повели к выходу.
Джоконда быстрыми, уверенными штрихами заканчивал рисунок – горы, БТР на дороге и снизу подпись вычурной вязью «АФГАН». Бойцы окружили его, глядя через плечо.
– Во класс! – Рисунок пошел по рукам. – Мне нарисуешь потом?
– Давай. – Один из бойцов лег, сняв тельник, другой смазал ему грудь одеколоном, налепил рисунок, окунул связанные иголки в чернила и начал колоть по контуру.
– Джоконда! Хохол зовет! – послышался крик.
– Иду! – Джоконда оставил начатый рисунок и накинул бронежилет. – Вернусь – закончу.
Чугун, щурясь от солнца, навел пулемет с перевязанным изолентой прикладом на склон, поймал в прицел одинокий валун и дал очередь. Фонтаны пыли поднялись метров на десять левее. Чугун, изумленно разинув рот, уставился на них. Потом, пыхтя и матерясь сквозь зубы, принялся подгибать пассатижами прицел. Снова навел кривой ствол на камень…
Запыхавшийся Джоконда вбежал в землянку со спичечным коробком. Деды резались в карты.
– Товарищ сержант, рядовой Петровский приказ выполнил!
– А получи, душман, гранату! – Хохол с размаху шлепнул перед Курбаши туза и заржал. – Бабки гони, чурка!
Тот досадливо цокнул языком и, ругаясь вполголоса по-своему, оторвал клочок бумаги и расписался. Хохол достал из кармана стопку таких же расписок и вложил еще одну. Потом глянул на Джоконду и посмотрел на часы.
– Опоздал на две минуты. Ладно, прощаю на первый раз. Давай. – Он сунул в рот папиросу.
Джоконда протянул
– Я не понял… Ты что, издеваешься, воин? – Он вытряхнул на засаленные карты три спички.
– Ни у кого нет, товарищ сержант, – развел руками Джоконда. – Все, что осталось.
– Ты знаешь, когда колонна пойдет? Сколько нам тут еще сидеть – день, два, неделю? – крикнул Хохол. – Чтоб через час спички были! Два коробка!
– Где ж я их тут найду?
– Мне по фигу! Найди-укради-роди! Ты приказ понял, воин? Вперед! – Хохол начал сдавать по новой. – Слышь, художник! – крикнул он вслед. – Без спичек лучше не возвращайся – разрисую, как Третьяковскую галерею, понял?
Джоконда вышел из землянки, растерянно оглядел горные склоны и пустынную дорогу внизу. И вдруг заметил на тропе ниже позиции пожилого крестьянина афганца верхом на понуром ишаке.
– Эй! – Он бросился было к мужику, потом обратно в окоп, подхватил автомат, сунул в карманы две банки тушенки и побежал вниз. – Эй, бача! Стой!
Мужик обернулся на окрик, ударил осла пятками и поехал быстрее.
– Стой, говорю, зараза! Стоять!!
Тот наконец остановился, настороженно глядя вполоборота. Джоконда подбежал к нему.
– Спички! – показал он руками. – Понимаешь, спички! Два коробка! – поднял он два пальца. Полез в карманы – мужик испуганно шарахнулся – и достал тушенку. – Это – тебе, спички – мне, понимаешь?
Тот, улыбаясь, закивал, залопотал по-своему, указывая вперед, ударил ишака пятками, жестом предлагая идти следом. Джоконда неуверенно глянул в сторону позиции и двинулся за ним.
Они уходили все дальше. Потом тропа резко повернула. Джоконда последний раз оглянулся на позицию и перевесил автомат на грудь, быстро обшаривая глазами каменистые склоны. Мужик неспешно рассказывал что-то, нимало не заботясь, понимают его или нет.
Вскоре показался небольшой кишлак. Под кишлаком пахал ровный клочок земли допотопной деревянной сохой молодой парень в халате, с плеером на поясе и наушниками на голове. Завидев их, он снял наушники и быстро, опережая их, пошел к домам.
Их, наверное, давно заметили, на окраине кишлака собралась толпа – мужчины и чуть поодаль малышня. Джоконда передернул затвор. Мужик обернулся, показал руками: все в порядке. Он сказал что-то по-своему, и толпа молча расступилась. Мужик слез с ишака и пошел вперед. Джоконда медленно шел за ним сквозь толпу, держа палец на спусковом крючке, искоса поглядывая по сторонам и назад через плечо.
Крестьянин провел его к глинобитному дому, открыл расхлябанную дверь и вошел внутрь. Джоконда осторожно шагнул следом. Здесь, видимо, было что-то вроде амбара, на голом полу лежали набитые зерном мешки. Мужик протянул руку: давай. Джоконда, не снимая палец со спуска, достал одну банку, потом, неловко изогнувшись, выудил вторую левой рукой из правого кармана. Тот указал на пол: садись, – и вышел.
Джоконда присел на глиняный пол, привалившись спиной к мешкам, направив ствол на дверь. Внутри был душный полумрак, из маленького оконца под крышей наискось светил солнечный луч, в нем клубилась золотистая пыль.