Девятисолнечный

Пушыстый Аноним

– Я был таким всегда. Просто ты не хотел замечать.

Присев за круглый столик, заставленный сладостями и фруктовыми салатами, Итаэль взял из вазочки ягодный леденец на палочке. Развернув яркую обёртку, сунул конфету за щёку.

– Так ты не станешь отвечать, братец Летарис?

А-Ан сел рядом с ним, устроившись в плетёном кресле-качалке.

Скинув с себя всё мокрое, Леам обнаружил в пакете даже комплект нижнего белья. Быстро одевшись, он скомкал мокрую одежду и швырнул ею в морду баруге. Зверь тут же с живым энтузиазмом, орудуя клыками и когтями, принялся драть грязные вещи на полосы. Леам уже не сомневался, чьи жуткие когти в тот дьеш ниату оставили такие глубокие следы на руках мальчика.

–

Хочешь, чтобы я узнал сам?

– А нос дорос?
– хмыкнул Леам, присаживаясь за стол, отмечая, что накрыто на троих.

Итаэль, фыркнув, достал конфету изо рта и протянул зеленоглазому. Раскачиваясь на кресле, тот склонился вперёд и, поймав леденец зубами, снова откинулся на спинку.

– Так братец Летарис не хочет делиться своими секретами?
– протянул юноша, - А-Ан, как считаешь, это потому что он мне совсем не доверяет или потому, что слишком заботится обо мне?

– Чего?
– покраснел Леам.
– Не мели ерунды!

– А, ну, раз дело не во мне, значит, причина в родном брате? Ваш отец при смерти, а значит, ему скоро придётся назвать преемника. Но твой брат реально повёрнутый реформатор и если доберётся до рычагов правления, изменит не только Столицу, но всю островную жизнь, не так ли? А никому не хочется терять место у кормушки. Так что получается, они его травят?

Леам, закрыв лицо ладонями, выдавил из себя:

– Откуда ты... мог... всё это?..

– Твой план заключается в том, чтобы занять его место до или после объявления преемника?

– Я никогда не собирался занимать его место!
– возразил Леам, но лица так и не открыл.
– Я только хотел... хоть раз в жизни... пока он ещё жив, увидеть отца... раз мне не удалось увидеть мать, я подумал... что мог бы... хотя бы...
– его голос стих, а голова опустилась на стол. Плечи задрожали.

Итаэль, подперев щёку кулаком, принялся гладить его по голове. Спустя какое-то время наконец-то послышались тихие всхлипы, в унисон которым едва слышно поскрипывало кресло-качалка.

Три зимних дёны они провели в убежище, надёжно спрятанном от внешнего мира. Леам даже не знал, счастлив ли он быть здесь или ему уже стоит поперёк горла эта сладкая райская жизнь. Слоняясь по диким зарослям, не находя, чему мог бы посвятить себя, он изнывал от скуки. Но в то же время, его безмерно радовало присутствие беззаботно болтающегося рядом Роэна и весёлый смех Итаэля. Это означало, что нет причин сражаться, не из-за чего драться, не нужно никого убивать...

В последний дьешэм до ниату Итаэль подошёл к брату Летарису, сел рядом и молча обнял его.

– Чего это ты вдруг?
– удивился Леам, и хотел отстраниться, но увидев застывшее лицо Роэна, который обычно начинал дуться по поводу объятий, невольно замер.
– Что... Что-то случилось? Это... из-за моего отца? Он умер?

Итаэль крепче прижался к нему, обхватывая за шею. Теперь даже если бы и захотел, Леам не смог бы вырваться.

– Если хочешь, можешь плакать, - прошептал юноша и Леам, изо всех сил вцепившись в него, заплакал.

Это означало, что он, наконец, может освободиться от своего прошлого, наполненного болью, печалью, злобой и сожалениями. Но каким же станет его настоящее? Есть ли вообще у него будущее?

Впервые погружение в сон Леаму было безразличным. Он просто устал и хотел отдохнуть. Наверное, именно с такими мыслями обычно и погружаются в сон. Рядом сидящий Итаэль обещает остаться и присмотреть за ним.

– Зачем?
– бормочет, засыпая, Леам.
– Мне ничего не нужно... Иди...

– Знаешь, это немного больно, - вздыхает юноша, - слышать такое от тебя...

– Ладно... сиди, если хочешь... мне... всё...

– Тебе и, правда, всё равно?
– уточняет, присаживаясь

рядом, Роэн и Леам, закрыв глаза, перестаёт слышать их голоса.

Завершающий этап "Третья волна" вступает в действие. Члены моего экипажа, добровольно отправившиеся в анабиоз, уже никогда не проснутся. Все мы зна ем об этом. Заранее выбранные представители нашей расы отправляются на поверхность планеты. Она готова принять их, потому что мы сделали для этого всё , ч то было в наших силах. Хотел бы я знать, каким станет Брат-Т(э) после того, как сменятся поколения наших потомков. Всё ли будет у них в порядке? Научатся ли они жить в мире с Другими, или же, развязав войну, погубят с таким трудом созданный нами этот хрупкий мир... Сохранят ли наши знания и технологии или деградируют до уровня потребителей , удовлетвор яющих лишь первичны е нужд ы ? Смогут ли люди стать частичкой этого мира или же останутся чужеродным агрессивным элементом? А-Ан уже давно не говорит со мной, я о бесточил его ядро в целях сохранения последних крупиц энергии. Я скучаю по А-Ану, без него мой собственный мир, будто пустая оболочка. Будет ли А-Ан так же скучать по мне? Я сохраняю копию своей памяти и запускаю процесс создания нескольких клонов. При благоприятном стечении обстоятельств, я надеюсь, А-Ан встретит меня на Брат-Т(э). В последний раз смотрю на себя в зеркало. Спокойной ночи, "Девятисолнечный". Конец связи.

Проснувшись, Леам почувствовал текущие по лицу слёзы. Кто-то вытирал их заботливой рукой.

– Он снова плачет. Что ему снится, А-Ан?

– Я не знаю. Он никогда не мог рассказать о своих снах. Говорил, что не понимает их.

Открыв глаза, Леам увидел то самое лицо, которое так внимательно разглядывал за миг до пробуждения.

– О, ты проснулся, брат, - улыбнулся юноша и Леам, закрыв глаза, простёр руки вверх и попросил:

– Пожалуйста, обними меня, А-Ан.

Зеленоглазый, опустившись рядом с постелью, послушно выполнил просьбу.

– Я скучал...
– выдохнул Леам, - так скучал по тебе! И я рад, что, не смотря ни на что, ты встретил своего Капитана. Благодарю, что всё это время заботился о Брат-Т(э). Ты хорошо постарался, А-Ан. Теперь всё будет хорошо, я уверен. Люди на самом деле удивительные существа, они действительно способны...

– Эй, братец, верни уже мне моего комаина!
– пробурчал Итаэль, разжимая руки Леама, сцепленные в замок на спине зеленоглазого.