Девятое правило волшебника, или Огненная цепь

Гудкайнд Терри

— А разве ты не хотел бы узнать, что им нужно? В конце концов, чтобы добраться сюда они проделали длинный путь. Уверена, они приехали не для того, чтобы привезти тебе пирожок и молока.

Ричард дернул плечом, никак не реагируя на ее неуклюжую шутку.

— Зедд сам может встретить их.

Никки так скучала по свету в его глазах. Ее терпению наступал предел.

Она глянула на Морд-Сит и тихо, но четко скомандовала.

— Кара, почему бы, тебе не прогуляться немного? Прошу тебя.

Кара удивленная необычным тоном Никки, посмотрела на Ричарда, глядящего вдаль с самого края стены, и заговорщически поклонилась колдунье. Никки проследила, как Кара спустилась по валу вниз, и обернулась к Ричарду, глядя ему прямо в глаза.

— Ричард,

ты должен прекратить это.

Он продолжал разглядывать бескрайние холмы и ничего не ответил.

Никки чувствовала, что не может позволить себе потерпеть неудачу, она должна высказаться, достучаться до него. Она сделала бы многое, чтобы ее присутствие в жизни Ричарда волновало его, но не хотела добиваться этого любой ценой. Она не хотела бы стать второй, стать заменой мертвого тела, заменой фантазии, которая никогда не станет явью. Если им когда-нибудь суждено быть вместе, это должно произойти потому, что он выбрал ее, а не из-за того, что ему не осталось ничего другого. Было время, когда она согласилась бы и на это, но не теперь. Сейчас в ней было больше самоуважения, чем во всю ее предыдущую жизнь. И это произошло благодаря Ричарду.

Однако, сейчас перед ней стоял не тот Ричард, которого она знала и любила. Даже если она никогда не сможет любить его так, как хотела, она все равно не позволит ему скатиться в эту мрачную пучину. Она поможет ему вернуться к жизни, даже если это будет единственное, что ей доведется совершить.

Если ей придется стать его врагом, чтобы заставить выбраться из бездны отчаяния — значит, она станет врагом.

Она положила руку на один из зубцов стены и, глядя прямо ему в лицо, заговорила, отрезая себе все пути к отступлению.

— Значит, ты не собираешься бороться за то, во что веришь?

— Они могут бороться сами, если захотят. — Его голос был не просто голосом отчаявшегося человека. Это был голос мертвеца.

— Я говорю не о том. — Никки схватила его за руку и мягко, но твердо потянула, заставляя повернуться к себе, вынуждая отвернуться от пропасти. — Разве ты не собираешься бороться за самого себя?

Он выдержал ее пристальный взгляд, но не ответил.

— Это из-за слов Зедда, что он разочарован в тебе?

— Думаю, могила, которую я раскопал, тоже имеет к этому отношение.

— Ты можешь так думать, но не я. Почему? Вспомни, что было раньше. Я захватила тебя и увела в Древний Мир. И что же? Ты выдержал все, действовал в соответствии со своими убеждениями, несмотря на то, что я тебе этого не позволяла. Будучи тем, кто ты есть, ты каждым своим поступком проявлял любовь к жизни, и это изменило и мою жизнь тоже. Ты показал мне истинную радость жизни, показал, что это означает. Ты чуть не умер, но избежал смерти. Ты очнулся на руках у меня и Кары, среди тех, кто не верил твоим воспоминаниям о Кэлен, но это никогда не останавливало тебя. Ты продолжал стоять на своем, несмотря на все наши возражения. Что особенного было в том гробу, если тебе все равно никто не верит? Ну, оказался там скелет. И что из этого?

— Как это что? — На его лицо наползало беспокойство. — Ты в своем уме? Что значит «что из этого»?

— Я вовсе не собираюсь доказывать то, во что не верю, но я также не стану убеждать тебя, что все мои слова — чистая правда, не подлежащая сомнению. Я хотела бы убедить тебя, но аргументированно, а не на основании этого несерьезного доказательства.

— Что ты хочешь сказать?

— Ну, например. Разве ты видел лицо Кэлен, разве можешь утверждать, что это она? Нет. Ты не видел лица. Только череп, у которого нет лица, нет глаз, нет ничего, что помогло бы узнать конкретного человека. Скелет одет в платье Матери-Исповедницы. Ну и что? Я была во Дворце Исповедниц — там полно таких платьев. Получается, надписи на золотой ленте для тебя оказалось достаточно, чтобы сразу поверить? Настолько, чтобы бросить поиски и отвернуться от своих убеждений? После всех аргументов, которые не раз

приводили и я, и Кара, ты внезапно принял это не слишком убедительное свидетельство в качестве доказательства своего безумия? Выходит, скелета в гробу, ленты с ее именем оказалось достаточно, чтобы убедить тебя в том, что все это — твои выдумки? Мы же все время говорили тебе об этом, и ты всегда отказывался верить! Разве ленточка способна убедить тебя больше, чем наши слова?

Ричард хмуро смотрел на нее.

— Чего ты добиваешься?

— Я не верю, что все, что ты помнишь, действительно произошло с тобой. Я думаю, ты ошибаешься и принимаешь фантазии за правду. Но того Ричарда, которого я знаю, нельзя было бы убедить сомнительными доказательствами из той могилы. И это даже не из-за того, что Зедд верит твоим воспоминаниям не больше чем я или Кара.

— Тогда в чем дело?

— Это все из-за твоей уверенности в том, что труп в гробу принадлежит ей. Ты боишься, что это правда, особенно после того, как дедушка сказал, что разочаровался в тебе, и что ты подвел его.

Ричард попытался отвернуться, но Никки схватила его за рубашку и удержала, вынуждая смотреть на нее.

— Вот что я об этом думаю. — Жестко и решительно произнесла она. — Ты просто дуешься, потому что кто-то сказал, что ты неправ. Потому что твой дед считает, что ты его подвел.

— Возможно, так и есть.

— Ну и что?

Лицо Ричарда скривилось в замешательстве.

— Что значит «ну и что»?

— Ну и что, если даже он и разочарован. Ну и что, если он считает, что ты сделал глупость. Ты — самостоятельный человек. Ты сделал то, что считал нужным сделать. То, что считал необходимым, то, чего требовали твои убеждения.

— Но я…

— Что — ты? Разочаровал его? Он рассердился на твое решение? Он думал о тебе лучше, а ты его подвел? Уронил себя в его глазах?

Ричард сглотнул, стараясь сделать это не слишком громко.

Никки взяла его за подбородок и заставила смотреть себе в глаза.

— Ричард, ты не обязан соответствовать ничьим ожиданиям.

Он моргнул, словно утратив дар речи.

— Это — твоя жизнь, — настаивала она. — Ты сам учил меня этому. Ты сделал то, что, по твоему мнению, должен был сделать. Разве ты отклонил предложение Шоты потому, что с тобой не согласилась Кара? Нет. И разве ты изменил бы свое решение отдать меч Шоте, скажи я, что ты поступаешь глупо? И разве изменил бы ты свое решение, если бы мы обе сказали, что ты будешь дураком, если не примешь ее предложения? Думаю, нет. И почему же? Да потому, что ты считал, что поступаешь правильно. Ты надеялся, что, в конце концов, мы согласимся с тобой, но то, что мы думаем, не имело большого значения. Ты действовал в соответствии со своими суждениями. Ты сделал то, к чему тебя подталкивали твои собственные чувства. Ты принял решение, основываясь на том, во что верил, по причинам, которые известны только одному тебе. Ты сделал то, что должен был сделать. Я не права?

— Ну… да.

— Тогда какая разница, считает твой дед тебя правым или нет? Разве он был там? Разве он знает то, что известно тебе? Конечно, было бы хорошо, если бы он поддержал тебя, сказал, что все правильно. Но он этого не сделал. Разве от этого твое решение внезапно стало ошибочным? Да?

— Нет.

— Тогда ты не можешь позволить кому-то подавлять твой разум. Иногда люди, которые любят нас, возлагают на нас большие надежды. Часто их ожидания идеализированы. Ты сделал то, что должен, чтобы найти ответы на свои вопросы. Ты должен был решить проблему, даже если весь мир считает, что ты ошибаешься. Если ты полагаешь, что прав, ты должен действовать так, как считаешь нужным. Число тех, кто с тобой не согласен не может изменить фактов, и ты должен найти эти факты. А чтобы их найти, необходимо действовать. Но не ради удовольствия окружающих, не ради удовлетворения кого-то, пусть даже самого близкого тебе человека. Ты не обязан соответствовать чьим-то ожиданиям — только своим собственным.