Девятьсот бабушек (сборник)
Шрифт:
— Вы украли нашу сущность и уничтожили нашу жизнь! Вы — одиннадцатое бедствие, апокалипсические кузнечики!
— Вот амулет плодовитости для вашей жены. — Скандийская девушка протянула амулет вверх Трумэну. — Если он вам не ко времени, тогда сохраните на будущее. Этот амулет для тех, у кого больше двенадцати детей. На нем надпись по-скандийски «Зачем останавливаться сейчас?». Он очень сильный.
— Спасибо, — сказал Трумэн. — У жены уже много амулетов от добрых людей, но такого еще нет. У нас пока еще один ребенок, девочка.
— Какой стыд! Вот вам амулет для вашей дочери. Только пусть не использует слишком рано.
—
— Довольно убедительно, — заметила скандийская девушка. — К какой школе красноречия он принадлежит?
Толпа зашевелилась и начала расходиться. Трумэн почувствовал, как опустился на один уровень вниз, потом еще на один.
— Вам в каком направлении? — спросила скандийская девушка.
— Это подойдет, — сказал Трумэн. — Мы движемся как раз в сторону моего дома.
— Зачем идти домой, ведь парк значительно опустел! — воскликнула девушка. — Вряд ли у вас дома столько простора.
Теперь они опустились на самый нижний уровень — девушка шла только по телам тех, кто лежал на траве.
— Можете слезть и идти самостоятельно, если хотите, — предложила девушка. — Здесь есть зазор между пешеходами, вполне можно втиснуться. Ну ладно, поки.
— Хотите сказать «пока»? — спросил Трумэн, сползая с ее плеч.
— Верно. Никак не запомню последнюю букву.
Какой все-таки дружелюбный народ эти скандийцы!
Президент Бар-Джон и десяток других руководителей мирового масштаба приняли решение о применении грубой силы. Из-за того что гости со Скандии тесно смешались с населением Земли, выполнение задачи поручили малым и средним подразделениям. Сложнее всего было собрать скандийцев на открытых площадках, но в назначенный час они сами начали стекаться в миллионы парков и площадей по всему миру. Именно это и было нужно. Военнослужащие рассредоточились, заняли позиции и вступили в бой.
Затрещали пулеметы, засвистели пули. Но воздействовали они на скандийцев совсем не так, как ожидалось.
Вместо стонов раненых раздались приветственные возгласы.
— Продолжайте салют! — закричал скандийский лидер, взбираясь на памятник в одном из парков. — Ура, это в нашу честь!
Несмотря на то, что скандийцы не валились на землю под шквалом свинца, их ряды заметно поредели. Они исчезали так же таинственно, как и появились неделей раньше.
— Мы уходим! — прокричал скандийский лидер с головы памятника. — Но мы помним каждую минуту, проведенную с вами. Не расстраивайтесь! Мы не бросим вас наедине с вашей пустотой. После возвращения домой мы отчитаемся об успехе пробного визита. Через неделю мы вернемся, и тогда нас будет гораздо больше! Мы подарим вам абсолютное счастье человеческой близости, полный восторг высокой плодоносности и благо адекватного заселения жизненного пространства. Мы научим вас заполнять зияющие пустоты вашей планеты.
Скандийцы продолжали исчезать. Последние из них с благодарностью принимали прощальные аплодисменты земных друзей.
— Мы вернемся, — говорили они, вкладывая амулеты в жадно протянутые руки. — Мы вернемся и научим вас всему, что знаем сами, чтобы вы стали такими же счастливыми, как и мы. Значительного прибавления вам всем!
— Вам тоже значительного прибавления! — кричали земляне вслед исчезающим скандийцам. Каким же пустынным будет мир без этих милых людей! Ведь
— Мы вернемся! — крикнул скандийский лидер с памятника и исчез.
— Мы вернемся через неделю. Нас будет гораздо больше… — И через мгновение не осталось никого.
— И в следующий раз мы захватим детей… — долетел с неба затихающий крик.
Перевод с английского Сергея Гонтарева
Вл. Гаков
НЕОПИСУЕМЫЙ ЧУДАК ИЗ ГЛУБИНКИ
Именно таким был недавно ушедший Р. А. Лафферти, всего двух лет не доживший до своего девяностолетия. Как всякий чудак (многие, впрочем, не колеблясь, называли его гением), он нередко попадал в поле зрения критиков.
Однако, основательно «покопавшись» в его корнях и его творчестве, большинство отступалось, разводя руками. Решительно невозможно описать эту странную личность! Тем более не поддается рациональному анализу еще более «неописуемое» творчество Лафферти. Но с тем, что без этого автора современная фантастика заметно поблекла бы, сегодня согласны все.
В биографии писателя при всем желании не отыщешь ничего, что дало бы исследователю хоть малюсенький ключик к его творчеству.
Родился Рафаэль Алоизий Лафферти 7 ноября 1914 года в маленьком городке Ниоле, затерявшемся в одном из самых «деревенских» штатов Америки — Айова. Отец будущего писателя владел небольшой фермой (к землице его потянуло только после того, как он в пух и прах проигрался на бирже), а мать работала учительницей в сельской школе. В 1918 году семейство Лафферти перебралось еще дальше на запад — в штат Оклахома, сначала в деревушку Перри, а потом в город Талсу. В Талсе Рафаэль Лафферти прожил всю оставшуюся жизнь, почти никуда из своей глубинки не выезжая. У него даже машины не было — не потому, что не на что было купить, а потому, что за почти девять десятков лет жизни Лафферти так и не удосужился обзавестить правами. В Америке одно это гарантирует постоянное внимание прессы — чудак, эксцентрик! Но писатель и журналистов не жаловал, что уже делало его личностью подозрительной.
Впрочем, один «ключик» все же имелся. Родители Лафферти были ревностными католиками и своих детей воспитали соответствующе. Как вспоминал потом писатель, в его детстве было только два ярких события — первое причастие и горящий крест куклуксклановцев на соседнем пустыре. Вообще-то ревностный католицизм среди американских фантастов — явление не менее редкое, чем отсутствие автомобильных прав. Кордвайнер Смит, Уолтер Миллер да Джин Вулф — вот первые, кто приходит на ум, и во всех этих редких случаях научная фантастика тоже получается редкая, «штучная».
После католической школы жизнь его была исключительно приземленной, если не сказать рутинной: незаконченная учеба в местном университете, затем заочные инженерные курсы и работа в компании по производству электрооборудования. В эту рутину вторглась война: в 1942-м после Перл-Харбора рядовой Лафферти отправился сражаться с японцами на Тихом океане. Он дослужился до сержанта и вернулся в Талсу с боевой медалью за участие в кампании по освобождению Новой Гвинеи. После этого почти тридцать лет проработал на одном месте и ушел на пенсию в 1971-м. Впрочем, к этому времени у Лафферти появилась и другая работа, по душе. Это была литература.