Девятьсот бабушек
Шрифт:
— Постойте, постойте, Даблин! Тут явно что-то не так. Мой участок — это сто шестьдесят акров, то есть шестьдесят четыре с лишним гектара. Значит, одна его сторона должна быть не меньше восьмисот метров. Ну и где они?
— Между двумя заборами.
— Но тут метра два с половиной, не больше.
— Это видимость, Рэмпарт. Возьмите камень — вон их сколько — и бросьте на ту сторону.
— Бросать камни — мальчишеская забава! — взорвался Рэмпарт. — Мне нужна моя земля.
Детям, однако, забава пришлась по вкусу. Они набрали камней, и давай швырять через расщелину.
— Вы и ваш сосед поделили между собой свободную землю и втихую поставили свои заборы, — обвинил Рэмпарт Чарли Даблина.
— Ничуть не бывало, Рэмпарт, — добродушно улыбнулся Даблин. — Моя земля отмерена точно. Как и Хайда. Да и ваша тоже, если б можно было ее измерить. Похоже на трюки топологического пространства. Отсюда дотуда — те самые восемьсот метров, но взгляд почему-то теряет это пространство где-то на полдороге. Это и есть ваша земля. Лезьте через забор и осмотритесь хорошенько.
Рэмпарт перелез через забор и приготовился прыгнуть в расщелину. Но передумал, увидев ее глубину. Вширь же она была не больше полутора метров.
У забора лежало тяжелое бревно, заготовленное для углового столба. Рэмпарт с трудом поднял его за один конец. Подтащил к краю и перекинул через расщелину. Но бревно, не достав противоположного края, сорвалось вниз. Это было странно. Бревно длиной почти два с половиной метра должно было перекрыть полутораметровый проем. Но оно упало в расщелину и стало крутиться. Такое впечатление, что катится вперед, а на самом деле летит вниз строго по вертикали. Остановилось бревно, зацепившись за каменный выступ, и, казалось, так близко, что Рэмпарт мог бы, нагнувшись, коснуться его рукой. Выглядело оно теперь не больше спички.
— Что-то неладное с этим столбом. Или со всем миром? Или с моими глазами? Хотя голова вроде не кружится…
— Мы тут с соседом Хайдом придумали игру. Идем каждый к своему забору. У меня с собой ружье на крупную дичь. Он стоит на своей стороне, метрах в двух с половиной отсюда. Целюсь ему в лоб, а я меткий стрелок. Стреляю, даже слышу свист пули. И я бы его убил, если бы то, что видят глаза, соответствовало действительности. Но никакой опасности для Хайда нет. Пуля всегда попадает вон в то место, метрах в десяти ниже. Оно все в выщерблинах. Я вижу брызги осколков, а секунды через две cлышу, как они погромыхивают о камни.
В небе кружил козодой — в народе его еще зовут ночным соколом. Прямо над расщелиной он взмыл, потом спикировал вниз и оказался ниже ее краев. Сперва козодой был хорошо виден на фоне противоположной стены. Но становился все меньше, неразличимее, словно до него метров триста. Белые полоски на крыльях стали невидимы, да и сама птица почти исчезла. Она была глубоко у другой стороны расщелины, ширина которой — два с половиной метра.
За вторым забором появился человек, это был, по словам Даблина, Холлистер Хайд. Он шел улыбаясь и приветственно махал рукой, что-то кричал, но слов не было слышно.
— Мы с Хайдом научились читать по губам, — сказал Даблин. — Так что довольно легко можем переговариваться
— Я, я хочу! — закричал Одифакс.
И Хайд, крупный мужчина с сильными руками, швырнул устрашающего вида зазубренный камень в голову пятилетнего мальчика. Он бы, конечно, размозжил ее, если бы то, что видят глаза, соответствовало действительности. Но камень на лету уменьшился до гальки и упал в расщелину. Это было непонятно и странно. По обе стороны предметы имели свойственные им размеры. Но, оказавшись в воздухе над расщелиной, уменьшались в несколько раз.
— Мы все будем играть? — спросил Роберт Рэмпарт-младший.
— Играйте, если хотите. Но, оставаясь здесь, внизу не окажешься, — сказала Мэри Мейбл.
— Кто не рискует, не получает удовольствия, — сказала Сесилия. — Я взяла это из рекламы порнокомедии.
И все пятеро младших Рэмпартов бросились в расщелину. Посыпались туда, как горох. Казалось, они бегут по отвесной стене. Возможно ли это? Расщелина шириной не больше двух шагов. Она их уменьшила, поглотила живьем. Вот каждый их них уже с куклу. С желудь. Прошло три минуты, пять, и они бегут в расщелине шириной полтора метра. Чем ниже уходят, тем становятся меньше. Роберт Рэмпарт перепугался и закричал. Его жена Нина зарыдала. Потом вдруг смолкла.
— Что это я разревелась? — укорила она себя. — По-моему, это весело! Помчусь и я за ними вдогонку!
Нырнула вслед за детьми, уменьшилась, как они, в размерах и побежала, покрыв расстояние около девяноста метров в расщелине шириной полтора метра.
А Роберт Рэмпарт, не тратя времени, поднял бучу. Пригнал к расщелине шерифа и дорожную полицию. Канава похитила у него жену и пятерых детей, стенал он, и, возможно, убила их! А если кто-нибудь вздумает смеяться над ним, произойдет еще одно убийство! Он воззвал к полковнику, возглавлявшему местное управление Национальной гвардии, и возле расщелины был поставлен сторожевой пост. Прилетели даже два самолета. У Роберта Рэмпарта было одно качество: когда он начинал причитать во весь голос, людям ничего не оставалось, как спешить ему на помощь.
Он зазвал репортеров из ближайшего города и пригласил именитых ученых — доктора Вонка Великова, Арпада Аркабараняна и Вилли Макджилли. Эта троица всегда под рукой: вечно они первыми оказываются там, где случается что-то интересное.
Именитые ученые накинулись на феномен со всех четырех сторон, исследовали как внутренние его свойства, так и внешние. Если у плоскости каждая сторона равна восьмистам метрам и они представляют собой прямые линии, в середине непременно должно что-то быть.
Были проведены аэрофотосъемки. Снимки показали, что Роберт Рэмпарт владеет самым прекрасным в стране участком площадью сто шестьдесят акров, или же шестьдесят четыре гектара. Бóльшую его часть занимает тучная зеленая долина. И находится он именно там, где ему полагается быть. Более подробные снимки показали красивую, длиной метров восемьсот, полосу между усадьбами Чарли Даблина и Холлистера Хайда. Но человек не фотокамера. Собственными глазами никто из ученых этой полосы не видел. Где же она?