Девятьсот восемьдесят восьмой
Шрифт:
— Все сложнее, чем я думал. Князь не хочет креститься. Он вообще ничего не хочет. И еще я, кажется, здорово его оскорбил.
— Что сказал? — спросил мавр.
— Что баба за него решения принимает. Не стоило, да?
— Зря, — осуждающе покачал головой Муса. — Убить могут.
— Вот и я тоже об этом подумал. Но пока мы еще живы, так что давай-ка вместе придумаем, что делать дальше.
— Какая баба? — мавр, уловивший основную мысль собеседника, решил разобраться в ситуации.
— Некая Лада. Не знаю, кто она такая, но точно не жена князя.
— Почему знаешь?
— Просто
— Муслимы? — нахмурился Муса.
— Не думаю, — ученый впервые всерьез задумался о том, кем на самом деле была эта таинственная девушка, и пока не мог дать определенного ответа на этот вопрос. — Она не склоняет князя к смене веры, напротив, настаивает на том, что нужно все оставить, как есть.
Сказав это, Марсель вдруг замолчал. У него было ощущение, будто он упускает что-то очень важное, что находится на поверхности, но почему-то не видно ему. Попросив своего собеседника дать ему пару минут на размышления, он опустился на лавку и закрыл глаза. Девушка была слишком образованной для простолюдинки — это было слышно по ее речи. К тому же мужчину смущала и беспокоила ее поразительная осведомленность. Создавалось впечатление, будто она знала не только о цели его визита, но и многое из того, что даже ему было неизвестно. Может быть, Лада была шпионкой? Тайным агентом неизвестных врагов Владимира? Это многое бы объясняло: и ее влияние на князя, и нежелание менять что-то в укладе славян, чтобы они остались на своем прежнем уровне и потеряли бы сильных союзников. Но что-то подсказывало ученому, что это было не так, однако и собственной версии, которая могла бы хоть как-то объяснить произошедшее только что, у него не было. Как он ни старался, этот неизвестно откуда взявшийся персонаж не вписывался ни в одну из знакомых ему исторических ниш. Наконец, устав строить догадки, он повернулся к Мусе, который все это время терпеливо ждал.
— В общем, ситуация такова, — Марсель решил, что нужно еще раз обрисовать ситуацию, чтобы убедиться в том, что Муса все верно понимает. — Все оказалось сложнее, чем я предполагал. Князь не жаждет переходить в лоно православной церкви. Дурные мысли ему нашептывает какая-то девица, которая имеет на Владимира большое влияние. Чтобы выиграть немного времени, я нагрубил ему, так что нам может грозить серьезная опасность. Сглупил, не спорю. Пока есть время, можешь уезжать, я пойму. Но решать нужно прямо сейчас, иначе потом может быть поздно.
— Останусь, — просто ответил мавр, словно речь шла не о его жизни, а о каком-то пустяке. — А девица… Что делать будешь?
— Не знаю, — ученый задумчиво почесал подбородок. — Очень странная она. Что-то в ней есть такое, чего я никак не могу понять.
— Мешает — можно убрать, — Муса сделал движение, означающее лишение кого-то жизни. — Богоугодное дело.
— Что? — не сразу понял Марсель. — Убить ее? Нет! Совсем не богоугодное дело, а очень даже наоборот. И вообще, чтобы впредь я от тебя таких предложений не слышал, понял? Убивать можно, только если на тебя нападают. Всевышнему противно,
— Раньше учил иначе, — нахмурился мавр. — Говорил: можно.
— Я ошибался, — ответил историк, содрогнувшись от мысли о том, какие ценности успели вложить Кирилл и ему подобные в головы своих последователей. — Все мы ошибаемся иногда. Но главное — вовремя осознать это и искренне раскаяться. Не ты подарил человеку жизнь, не тебе ее и отнимать.
— Ладно, — нехотя согласился Муса, которому неожиданное человеколюбие, сразившее его начальника, показалось немного странным. — Что тогда?
— Пока не знаю, — постепенно остывая, покачал головой Марсель. — Будем действовать по ситуации. Возможно, все не так плохо, как мне показалось. Во всяком случае, князь назначил на завтра еще одну встречу. Если нас до того времени не удавят, думаю, многое прояснится.
— Не удавят, — отозвался мавр, с довольным видом доставая из скрытых ножен два тонких и длинных клинка наподобие стилетов и демонстрируя их историку.
— Ну, раз так… — ученый покосился на собеседника, наблюдая за тем, как тот несколько раз подкинул клинки под потолок и ловко поймал их. — Тогда ладно.
В этот момент за дверями послышались звуки приближающихся шагов, и Муса быстро спрятал оружие. Когда в комнату вошел Курьян в сопровождении чернокожих охранников, Марсель с облегчением вздохнул: несмотря на то, что он был почти уверен в том, что с его другом все в порядке, все же он был рад видеть его целым и невредимым. Впрочем, сам мужик был крайне недоволен тем, что его отвлекли от очень важного, как ему казалось, дела.
— Это что ж такое?! — возмутился он, как только увидел ученого. — Я уже почти сторговался, как вдруг появились эти и почти силком уволокли меня! Ты приказал?
— Да, так было нужно, — кивнул Марсель, не обращая внимания на обвинения Курьяна.
— Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! И что это за место? Мне проще где-нибудь на стоге сена переночевать, чем здесь жаться. У князя что, ничего лучшего для нас не нашлось? Ты ведь посланник, а не Ванька какой.
— Молчи, майнун! — Муса шикнул на разошедшегося мужика, но тот только отмахнулся:
— Сам майнун! Эх, говорили мне, что нужно было в Триполье нашем остаться. Нет ведь, поперся куда-то за тридевять земель. И зачем? Чтобы в этом каменном мешке сидеть, как мышь?
С улыбкой наблюдая за этим театром одного актера, Марсель вдруг насторожился и прислушался — ему показалось, что из-за его спины доносится какой-то шорох. Обернувшись, он увидел, как небольшой камень, казавшийся частью стены, немного сдвинулся в сторону, и в образовавшейся пустоте мелькнуло что-то светлое. Нерешительно взглянув на своих спутников, которые ничего не заметили, поскольку были увлечены разглагольствованиями Курьяна, ученый решил ничего не говорить им, пока сам не разберется. Сделав вид, что поправляет одежду, он оперся рукой о каменную кладку и заглянул в щель. В следующий момент он вытащил оттуда небольшой кусочек бересты, на котором было что-то написано. Подойдя к окну, он некоторое время таращился на послание, а потом сунул его за пазуху и молча направился к выходу.