Девятые Звездные войны
Шрифт:
— Помни,— предупредил Дайльюлло,— тебе нельзя сдвигаться с этого места. Каяры не должны видеть ни Чейна, ни меня.
Чейн тем временем производил окончательную проверку управления тяжелыми лазерами, которые были установлены в глубоких нишах носовой части корабля.
— Если нам удастся опуститься на то открытое кольцо города,— сказал Чейн,— то будет обеспечен быстрый проход в хранилище богатств.
— Напомни мне снова,— попросил Дайльюлло, что удержит каяров от нападения на нас, как только мы совершим посадку. Это звучало убедительно, когда ты говорил, и я буду спокойнее.
—
Логика Звездного Волки, подумалось Дайльюлло, наглость Звездного Волка. Он надеялся, что Чейн окажется прав в своих предположениях, чего ему и хотелось.
— Даже при всем этом,— сделал вывод Чейн,— операция должна быть чрезвычайно скоротечной.
— Вот и помни об этом,— посоветовал Дайльюлло.— Не искушай себя соблазном задержаться еще и у других ошеломительных вещей, чтобы не задержаться там навсегда.
Они летели низко над темной, запретной планетой, когда из коммуникатора прозвучал резкий голос.
Дайльюлло кивнул Гваатху, и тот включил визуальный контур коммуникатора. На маленьком экране появилось бледное лицо каяра — пожилого человека с неестественно гладкой кожей и спокойными, ледяными глазами, глядевшими из-под капюшона белой одежды.
Гваатх выдал на галакто весь тщательно отрепетированный рассказ о поражении корня ара вредителями, о том, что Ирон с Ритха посоветовал ему напрямую связаться с каярами, для чего одолжил ему ритхский исследовательский корабль. Он говорил о нехватке корня, цене и будущих поставках. Чейн сделал вывод, что это был самый неуклюжий враль, которого ему приходилось в своей жизни слышать. Но в целом парагаранец оказался не так уж плох. Он обладал обезоруживающим, если не сказать глуповатым простодушием, не оставлявшим сомнения в том, что он говорил. Каяр, представший на экране, задумался на какой-то момент. Потом сказал:
— Это беспрецедентный случай. Пока мы будем его рассматривать, выведете корабль на стационарную орбиту.
Гваатх сказал, что сделает это, и спросил:
— Можно мне отключить визуальный сектор до следующего вашего вызова? Это экономит энергию.
Человек на экране презрительно согласился. Он заявил:
— Меня зову Вланалан. Вы очень скоро узнаете о нашем решении. Если до него сделаете попытку приземлиться, то будете немедленно уничтожены.
Гваатх выключил визуальный сектор, повернулся и торжествующе посмотрел на Дайльюлло.
— Замечательно,— прошептал Дайльюлло.— Оставайся на своем месте и жди. Я переведу судно на орбиту.
Он сделал это, и они стали ждать, одновременно думая о следующем этапе — спуске в направлении звездопорта, затем неожиданном изменении этого направления, приземлении на открытой площади среди зданий, в которых хранятся сокровища, о быстрых и внезапных действиях, которые ошеломили бы каяров. Они надеялись на успех.
А разрешения на посадку все не было
Он не мог точно определить это ощущение. Оно не было шестым чувством. Звездным Волкам хватало и пяти чувств, которые были доведены у них до совершенства, далеко за обычные пределы. Чейн сейчас ощущал то же самое, что было в темных джунглях на Альюбейне перед тем, как нэйны набросились на него. Что-то шло не так, как надо.
— Я думаю,— начал он шептать.
Дайльюлло резким взмахом руки дал понять, чтобы он умолк. Аудиоканал коммуникатора был в рабочем состоянии, и Дайльюлло показывал жестами, что их могут услышать.
Вновь потянулись бесконечные минуты, а маленький корабль продолжал кружиться вокруг темной планеты, и на них все так же взирал кровавый глаз умирающего солнца.
Неожиданно, словно удар молнии, резкая боль охватила нервную систему Чейна. Его нервы пылали, охваченные агонией. Он сделал попытку дотянуться до пульта управления, где Дайльюлло неожиданно поник в кресле, прикрыв трясущимися руками лицо.
И не смог дотянуться; это-то он, Морган Чейн, землянин, ставший Звездным Волком, превосходящий по силе, выносливости и скорости любого человека на Земле, любого не варновца в Галактике.
Теперь он был младенцем — слабым, содрогающимся от агонии. Он упал лицом, прижавшись ртом к холодной палубе. По его терзаемому телу шла рябь длинных медленных волн боли.
Он катался по палубе, тщетно пытаясь встать на ноги, и потом зарыдал от возросшей агонии. Он видел, как Гваатх, красные глаза которого стали дикими, поднялся, зашагал, шатаясь и спотыкаясь, и грохнулся в углу. После этого Гваатх встал на колени и, качаясь назад и вперед, начал издавать хриплые животные звуки.
Дайльюлло даже не пытался выбраться из пилотского кресла. Он, казалось, весь сжался, сократился, сжигаемый огненным дыханием безграничной боли. Чейн пытался заставить себя действовать. Он был весь схвачен горячей агонией, но агонию ему и раньше приходилось переживать. Нужно действовать, встать на ноги, добраться до пульта управления, снять корабль со стационарной орбиты и уйти от Хлана, пока они не умерли и не сошли совсем с ума, а это может случиться теперь очень быстро, в какие-то минуты, возможно, секунды.
Мобилизовав всю неистовую решимость Звездного Волка, Чейн встал на ноги. И тут же снова упал лицом на палубу.
— Ну и дураки,— раздался холодный, отдаленный голос.— Неужели вы рассчитывали на то, что мы дадим приблизиться кораблю, не прощупав его сенсорными лучами? Особенно после того, как нас предупредили, что земляне пытаются захватить Солнышки?
Это был голос Вланалана, говорившего через коммуникатор.
Голос хлестал по ним ледяным, презрительным тоном.
— Конечно, мы могли вас мгновенно прикончить. Но это не в нашем духе. Вы должны претерпеть мучительные страдания, пока не сознаете всю подлость преступного замысла выкрасть у каяров предметы красоты. К вам подойдет корабль, который возьмет вас на борт и доставит к нам для дальнейшего расследования. А тем временем начинаем вам давать Первую порцию наказания.