Деяние XII

Виноградов Павел Владимирович

Юноша откинул затылок на сложенные ладони и тихо засвистел.

– Вы думаете, он ещё существует? – скептически вскинул подбородок Милорд.

– Без сомнения, – коротко ответил Сахиб и заговорил о другом:

– Я готовлю операцию, она продлится не менее двух лет. Очень важную операцию, которую проведу лично. В ходе её мне понадобится курируемая вами агентурная сеть в СССР. Сейчас я поднимусь в вашу библиотеку и подожду, пока вы приведете тут всё в порядок. Как вы это обычно делаете, – он кивнул на вход в соседнее помещение, – ванна с серной кислотой

и сливом в канализацию, подъемник для трупа, автоматический смыв крови… Потом мы сядем в вашу машину и поедем в аэропорт. По дороге обговорим детали. И вы – слышите меня? – глаза Сахиба недобро блеснули, – вы закроете этот дом и не покажетесь в нём много-много дней. Пока я не разрешу.

Лицо лорда стало непроницаемым.

– Сэр Уолтер, вы принадлежите Игре… – холодно бросил Сахиб. – Когда все умрут…

Под тяжким взглядом Милорд медленно склонил голову.

– …тогда только кончится Большая игра, – пробормотлал он.

– Вот и отлично, – весело улыбнулся Сахиб. – А за столь похвальное смирение я поищу способ компенсировать вам некоторые неудобства, связанные с невозможностью перерезать глотку какой-нибудь девице. Ведь одна человеческая глотка стоит другой, не правда ли?..

Милорд поднял голову и посмотрел на шефа с интересом.

4

Ход за мной – что делать?! Надо, Сева, —

Наугад, как ночью по тайге…

Помню – всех главнее королева:

Ходит взад-вперёд и вправо-влево, —

Ну а кони вроде – только буквой «Г».

Владимир Высоцкий «Игра»

СССР, посёлок Ржанка Энской области, 19–21 июня 1982

Ночью они сидели на вершине огромной сопки, созерцая царь-реку.

Совсем не мёрзли в своих больничных пижамах – тепло было и безветренно. И очень тихо, лишь на самой границе слуха шуршали ленивые волны. Внизу, на длинной полосе плёса, просматривался весь посёлок, с такой высоты вовсе игрушечный – кучка домов, большей частью деревянных, еле освещённых несколькими фонарями. В отдалении мощные светильники по периметру больницы выявляли кирпичные, обнесённые высоким забором с «колючкой», корпуса.

Дальше была река. Неправдоподобно величавая и спокойная, в скудном свете она отблёскивала старым серебром, развернувшись широченной лентой, так, что противоположный берег с нависшими чёрными сопками, покрытыми дремучим лесом, выглядел нереальным, словно принадлежал иному миру. Безлунное небо, усеянное пульсирующими светляками звёзд, казалось отражением реки в зеркале вселенной, её трансцендентальным двойником.

– Это место древней силы, – говорил Ак Дервиш.

– Почему, батырь? – тихо спросил Руслан.

– На планете есть места, в которых сосредоточена природная энергия. Мы, христиане, не должны поклоняться им, но обязаны знать о сущностях, которые обитают там.

– Зачем?

– Потому что они влияют на мир и на нас, – ответил Дервиш, вглядываясь вдаль ясными глазами

из-под седых кустистых бровей.

Руслан долго не мог понять, как он с первого взгляда не узнал в нём старика, с детства врезавшегося в его память. Потом решил, что Дервиш отвёл ему глаза – тот мог.

– На этом участке река течёт точно с запада на восток, и твой путь лежит туда же, – продолжал старик. – Сейчас мы прямо на пересечении широты Москвы и долготы Лхасы. Это значит, здесь – одно из средоточий Игры.

– Батырь, – вскинулся Руслан, – я думал, Игра идет в Центральной Азии…

– А это и есть центр Азии, – безмятежно отвечал Дервиш.

От него опять исходило ощущение нездешнего веселья, но сейчас оно не било могучей волной, а было спокойно и неявственно.

– Вернее, очень близко к нему, – продолжал он. – Отсюда на весь регион Игры расходятся силовые волны, превращающие его в кипящее человеческими страстями энергетическое море. Оттого, собственно, и идёт Игра, шла всегда, в разных формах. И лишь когда все умрут…

– …тогда только она закончится, – вздохнул Руслан.

Дервиш кивнул.

– Здесь ещё до нашей эры стоял посёлок людей, которые были древнейшим населением этого материка, чьи предки пришли, возможно, из самой Лемурии. Здесь сражались динлины, тюрки, китайцы и монголы. И, наконец, сюда пришли мы, русские.

– Я не русский, – заметил Руслан.

– Русский, – покачал головой Дервиш. – Или, если тебе больше нравится, евразиец. А сегодня дух Евразии воплотился в России, как до того воплощался в монгольской и тюркской империях.

– Ту гору, – продолжал он, помолчав, – что прямо напротив нас, кеты почитали священной и называли Дух-орёл. Неудивительно, что именно здесь тебя постигла шаманская болезнь.

– Вы уже говорили об этом, но я ничего не понял, – в голосе Руслана снова звучал вопрос.

Но ответа он не услышал. Как это не раз было в последнее время, без всякого предупреждения пришли голоса.

Дух с освобожденными глазамивозвещал мне про такое!..Чуть не помер!..В хлам мозгов проникли ураганы,костенело время наркозовно…

Он не осознавал, что произносит нелепые фразы вслух. Не осознавал вообще ничего. Теперь он знал, каково приходилось Розочке, и ощутил запоздалое раскаяние за тычки, которыми иной раз награждал его. Тем более что настойчиво вещавший в нём голос принадлежал именно убиенному поэту.

…Всё проходят шеренги, проходят.Злые башни органов кипят.Боже!Может, настанет такое,что курганы в степи возопят!..

Голос смолк, будто Розочке опять с маху переломили шею. Ак Дервиш пристально смотрел на Руслана, поглаживая окладистую бороду.