Действия войсковых разведчиков

Федотов Анатолий Сергеевич

В разведке нет мелочей. Даже одно, случайно оброненное слово может о многом рассказать офицеру-разведчику. В записях Огареевой больше не было ничего заслуживающего внимания, но данные о появлении танковой дивизии «Бавария» представляли очень большую ценность для нашего командования. Труд Вяльцева, его разведчиков не пропал даром. Чтобы получить такие данные, стоило идти на риск.

Отметив на карте район сосредоточения танковой дивизии, майор Вершинин поспешил к генералу Грязеву.

…Разосланная в войска директива генерала Грязева предупреждала: разведка установила, что противник сосредоточивает крупные танковые силы и его наступления следует ожидать со дня на день. Директива предписывала принять все меры к усилению противотанковой обороны. Командиры частей изготовились к отражению врага. Но генерал нервничал. На его просьбу усилить оперативную

группу хотя бы одной дивизией штаб фронта ответил: не только дивизии, но и батальона дать не можем, рассчитывайте на свои силы. «На свои силы! А сколько у меня этих сил?» - волновался генерал и снова брал в руки таблицу соотношения сил, погружался в ее изучение. На одной стороне таблицы указаны части противника, на другой - свои войска: батальонов, дивизионов, танков, орудий у них столько-то, у нас - столько-то. Этот штабной документ - плод совместной творческой деятельности офицеров оперативного и разведывательного отделов. Но если для офицеров оперативного отдела подсчитать свои войска не столь уж трудно, то офицерам разведки оценить силы врага было очень сложно. Для того чтобы цифры в таблице были достоверны, трудились солдаты и офицеры передовых частей, и прежде всего разведчики, работали штабы батальонов, полков, дивизий. В результате в отделе майора Вершинина накопились довольно полные сведения о вражеских войсках, обнаружена новая танковая дивизия - основная ударная сила противника, установлен район ее сосредоточения, что позволило уверенно определить, на каком направлении готовит главный удар вражеское командование. Но как раз эти-то данные и тревожили его больше всего.

Досадливо морщась, генерал изучал таблицу. Ему было на что досадовать. С появлением новой танковой дивизии на новодубровинском направлении противник стал значительно превосходить по силам его войска, особенно по танкам. А в его распоряжении лишь десяток танков - все, что он смог собрать и сосредоточить в своих руках. Удержать оборону у Новодубровинска он не в состоянии, город обречен. Каким бы талантливым и изобретательным ни был командующий, какое бы мужество и упорство ни проявили его войска - законы войны суровы. И один из них гласит, что для прорыва хорошо подготовленной обороны наступающему достаточно создать тройное превосходство в силах. Можно ли удержать рубеж, наспех подготовленный для обороны, если противник, готовясь к наступлению, создал пяти- шестикратное превосходство?

Грязев взволнованно шагал по комнате. Он, конечно, знал, что грандиозное сражение под Москвой потребовало огромного напряжения, там теперь главный фронт войны, туда брошены все резервы, и понимал, что никто не выделит ему сейчас дополнительных сил. Но никто также и не снимет с него ответственности за свой участок фронта, и мучительный вопрос «Что предпринять?» не выходил из головы.

Остановившись у стола, где лежала карта, Грязев снова и снова всматривался в нанесенную на нее обстановку, и взгляд его подолгу задерживался на синем неровном кружке, обозначавшем район сосредоточения новой танковой дивизии врага. «Наверно, гитлеровцы полагают, что мы не знаем о ней. Знаем, господа, знаем - благодарите моих разведчиков. Потому не будет ни ошеломляющей внезапности, ни вообще никакой неожиданности, на которую вы, вероятно, так рассчитываете… Однако знать-то мы знаем, а вот что противопоставить этой проклятой дивизии… Силенок у нас маловато. Ну что ж, дадим бой теми силами, какие есть. Легкой победы для врага не будет, дорого ему обойдется этот бой».

Почти оголив некоторые участки, генерал снял оттуда воинские части и перебросил их под Новодубровинск, уплотнив тем самым боевые порядки на направлении, где ожидался удар танковой дивизии. Подчищены до крайности тыловые подразделения, розданы полкам последние остатки инженерного имущества для укрепления переднего края, части предупреждены и изготовились к бою. Все, что мог сделать командующий, сделано.

В первый день декабря, на рассвете, гром артиллерийской канонады разорвал морозную тишину, и сотни снарядов, корежа вековые деревья, взметая комья мерзлой земли и снега, обрушились на позиции наших войск.

После артиллерийской подготовки гитлеровцы перешли в атаку, и на новодубровинском направлении завязались жестокие бои, часто доходившие до рукопашных схваток. Стойко держались советские солдаты, мужественно отражали они одну атаку за другой.

Гитлеровский генерал, руководивший боем, рвал и метал: хорошо спланированное и отлично подготовленное наступление явно срывалось.

Не считаясь с потерями, он требовал: вперед и только вперед! Но советские войска прочно удерживали занимаемые рубежи. Поздним вечером генерал прекратил атаки, чтобы перегруппировать силы и с утра возобновить наступление. На другой день с рассветом опять гремели пушки, гитлеровцы шли на штурм советских позиций. Видя, что атака снова захлебнулась, немецкий генерал ввел в бой подразделения танковой дивизии «Бавария». Не так-то легко было ему решиться на этот шаг: ведь дивизия предназначалась для развития успеха, для завершающего удара по советским войскам. Генерал понимал: использовав частично танковую дивизию, он сильно ослабит мощь завершающего удара, который с такой тщательностью готовил. Но другого выхода не было. Однако и эти меры не принесли ощутимого результата. Танки, попав на минные заграждения, подрывались, вспыхивали яркими факелами под перекрестным огнем советских орудий.

…Лишь на третьи сутки врагу удалось на узком участке прорвать фронт нашей обороны. Первым в прорыв устремился небольшой передовой отряд танковой дивизии, имевший специальное задание. На его танках, вцепившись в стальные поручни, сидели диверсанты из полевой абвергруппы номер «сто два-бис». С прорывом обороны советских войск началось претворение в жизнь и того особого мероприятия - «второго сюрприза», о котором несколько дней назад говорил гитлеровский генерал на совещании офицеров. Все взвесил, предусмотрел и рассчитал он, разрабатывая этот план, даже морально-психологический фактор учел. По его расчетам прорыв фронта неизбежно вызовет у русских смятение, растерянность, а может и панику. Вот тогда он нанесет свой заранее рассчитанный удар: его диверсанты уничтожат штаб советского генерала Грязева. В самый критический момент боя советские войска останутся без руководства, будут лишены управления.

С прорывом обороны противника настал тот час, которого гитлеровский генерал с нетерпением ожидал, - диверсионный отряд уже на пути к поселку Павловску, где расположен штаб генерала Грязева.

* * *

–  Немецкие танки с десантом пехоты подходят к Павловску, - сказал Грязев, когда вызванные по тревоге офицеры штаба собрались в его кабинете.
– Всем немедленно занять свои секторы согласно плану обороны штаба и быть готовыми к отражению врага. Командовать обороной штаба назначаю начальника оперативного отдела майора Дремина. Ему подчиняю все наличные силы штаба, в том числе майора Аверченко с его танками, которые уже заняли позиции на западной окраине поселка. Майор Вершинин с отрядом Вяльцева тоже поступает в распоряжение Дремина и остается пока в его резерве для парирования всяких неожиданных действий противника… Вы свободны, товарищи, все по местам!

Кабинет командующего опустел.

Когда Вершинин и Дремин пришли в оперативный отдел, там оставался только один дежурный офицер капитан Леснов. Все остальные были уже в окопах на окраине поселка.

Дремин достал из маленького сейфа лист кальки, положил на стол. На кальке в крупном масштабе план Павловска. Вокруг поселка нарисованы пронумерованные кружочки: замаскированные на местности блиндажи с парными постами комендантской роты. Пост № 1 расположен на западной окраине у самого въезда в поселок, посты № 2 и 3 - на северной окраине и далее по два на каждой окраине.

–  Штаб приведен в боевую готовность, остается подождать развития событий, - сказал Дремин и провел рукой по кальке.
– Враг не ворвется в поселок неожиданно: посты успеют предупредить… Хорошо, что отряд Вяльцева оказался на месте: в случае необходимости бросим его на наиболее опасный участок. Разведчики твои - народ лихой, не подведут.

Зазвонил телефон. Дремин взял трубку.

–  Я - Аверченко. Говорю с поста помер один. Вижу колонну танков противника… Штук семнадцать, без десанта, - сообщил танкист.

–  Хорошо ли рассмотрели?
– переспросил Дремин.
– Куда же исчез десант?

–  В бинокль отлично вижу фашистские танки, десанта нет! Ну, все, иду в атаку!

Озадаченный Дремин посмотрел на Вершинина.

–  Может, и не было никакого десанта на танках?

–  Я тоже об этом подумал, - сказал Вершинин.
– Однако подтвердилось же сообщение о танках. Значит, десант тоже был. Где-нибудь объявится.

Донеслись далекие выстрелы танковых пушек, сначала редкие, затем частые, слившиеся в единый гул.