Действо
Шрифт:
Фокс принес кролика. Посмотрел на одинокую пыльную тушку и сказал:
– Не поверите, всем коллективом собирали. Нам ведь для движения ничего не жалко, вы не думайте. Душой мы всегда с вами, – он огляделся и, понизив голос до еле слышного шепота, тявкнул:
– долой мясника! Долой!
Звери понуро рассматривали товарищескую помощь. Кролик выглядел неважно. Начать хотя бы с того, что он мертв уже недели две. Кроме того, приходилось признать, что умер он, скорее всего, от голода.
– Ну что ж, – вздохнул Дзен, –
Фокс подобострастно закивал, вздымая пыль и чужие ароматы, еще раз, дурея от собственно смелости рявкнул «долой Мясника!», и поспешил оставить их – в улочку вывернул патруль.
Красноцветов смотрел, как лощеные псы проплывают мимо – ровным, самодовольным строем.
Глаза горели, ноздри жадно раздували и ловили миллионы окрестных запахов. На дохлого кролика даже не покосились – были сыты.
Переждав патруль, группа устроила скудную трапезу. Глядя на серую, высушенную тушку, Дзен мрачно пропел несколько строк о беспечной, резвящейся на просторах дичи.
По негласному договору кролика отдали самым маленьким – Досе и Чаку. Причем последний жрал так активно, что бульдожке перепало от силы треть.
– Мне нужны силы для борьбы против тирании, – объяснил сконфуженный Чак, видя негласное осуждение товарищей, – ведь, это я, я поведу вас!
Они кивали, пряча глаза. К счастью, толкнувший очередную речь Дзен, отвлек их от тяжелых мыслей.
– Нас всего шестеро, это да, – сказал он, вольготно располагаясь подле своей конуры.
Остальные уселись рядом – не дать ни взять группа студентов перед лектором, языки высунуты, глаза горят и смотрят с обожанием, – Но мы не собираемся брать врага силой.
Мясник могуч. Его крепость из антрацита венчает собой абсолютно неприступную скалу, и есть только один путь наверх. Узкая эта тропа день и ночь патрулируется отборной личной гвардией мясника. Не пропускает никого, никакие личные просьбы и мольбы не могут долететь до самых верхов. Помимо этого есть три поста охраны и могучие стальные ворота. Ключи от них есть только у охранников на постах, и охрана не спешит ими поделиться.
Целая армия псов не сможет прорваться к замку, благо прецеденты уже были.
Собаки загрустили, взгляды опустили к вытоптанной, пахучей земле. Видимо, вспоминали прецеденты. Красноцветову пришло в голову что этот мир и вправду мало похож на собачий рай.
– Но даже прорвись мы ценой огромных жертв в замок, – говорил Дзен, – то и тут мы упремся в хитроумный лабиринт, заполненный ловушками и ведущий во внутренние покои замка. Только самые приближенные Мясника знают как через него пройти. А они, увы, редко посещают нас.
– Боятся нашего гнева! – рявкнул Чак фанатично.
– И заслуженно, – вставила Альма.
– так или иначе, силой нам не пройти. Но сила – это лишь один путь!
Потихоньку начинало темнеть, небо теряло свой стальной блеск и наливалось мутной
Черно-белый и оставляющий массу места фантазии закат частично был компенсирован возможностью отлично ориентироваться и в темноте. Яркие шлейфы запахов с окончанием дня ничуть не померкли – напротив, стали ярче, изысканней, словно исчез тот постоянный мощный фон, что приглушал их краски при солнечном свете.
Красноцветов втянул воздух ноздрями, теперь и он знал, что может добраться в другой конец лагеря не заблудившись. Алхимическое смешение тысячи ароматов освещали улицы куда лучше тысячи ксеноновых ламп. Алексей Сергеевич, глянув на это буйное цветное мерцание, вдруг сделал для себя забавный вывод – а ведь не плох этот мир собак… и даже ощутил неясный позыв спеть песню про пастбища. Может быть, Дзенова харизма подействовала?
– Так как же вы собирается проникнуть к Мяснику? – спросил Алексей.
Дзен наградил его кивком, каким лекторы награждают задавшего правильный вопрос слушателя:
– Вот здесь стоит Чак, наш с вами товарищ, который не побоялся выступить против Мясника. Раньше Чак работал информатором и осведомителем в службе тирана! Он, вот в этой своей маленькой голове держит сеть коммуникаций антрацитового дворца! Есть труба…
– Целый тоннель!! – воскликнул Чак.
– Да, тоннель, который ведет во внутренние покои. Обычно он полон воды, но раз в три дня, она отключается для плановой проверки. Именно в этот момент…
Именно в этот момент полыхающая ароматами ночь вдруг расцветилась болезненнооранжевым духом напряженного ожидания. Именно так, подумал Красноцветов, может пахнуть наркоман, перед очередной дозой – болезненно тяжкое ожидание.
Одновременно вой сотен глоток придал, почти заглушил одинокий хриплый сигнал рога.
Чак вскочил:
– Нам повезло! Сегодня выдают воду! Скорее по конурам!
Действовали быстро, Алексей Сергеевич и не заметил, как оказался в душном своем номерке, в почти молитвенной позе перед ржавым сантехническим агрегатом.
Вслед за воем последовала долгая, мучительная и смешанная с запахом ожидания пауза.
Кран издал рыгающий звук в лицо Красноцветову. Острый железистый запах потек из его нутра, а следом в корытце рванулся поток чистой и прозрачной как слеза воды – почти такой, о которой пелось в песне. Поток этот низвергался с гневным шипением, пока не наполнил корытце до половины, после чего кран еще раз рыгнул и воду перекрыл.
Только глянув раз на свое отражение, Красноцветов жадно припал к благословленной влаге, и не замечал ничего, пока его язык не начал впустую шлепать по дну корыта.