Действо
Шрифт:
Мать приходила к ней каждый день и подолгу баюкала в своих нежных руках, плача и приговаривая:
– Ах ты мое дитяко… красавица моя… доченька…
А Анна прижималась к ней, и тоже плакала. И чувствовали они, как что-то важное и нужное, без чего невозможно жить, возвращается к ним, становится всеобъемлющим.
– Мама, моя мама… – шептала Анна и глотала слезы, – я так виновата…
Картину так и не нашли. Так же как и мольберт.
Через две недели Анна вернулась домой, и на пороге своего дома увидела письмо.
Подняла
Николай Петрович успешно вылечился от инсульта и вернулся к руководящей работе. В семью Воронцовых он, впрочем, так и не вернулся, предпочитая не узнавать их, встречая на улице.
Жизнь вошла в колею и бодро покатилась сквозь весеннюю капель.
Анна и не вспоминала бы о случившемся с ней в конце зимы, если бы как-то раз Дзен не приволок с прогулки кусок замерзшего холста с несколькими крупинками серо-черной краски. Холст был чем-то смутно знаком, художница не могла вспомнить чем, а когда вспомнила, то ужаснулась, но было уже поздно чего-либо делать и решать.
Потому, что той же ночью начались сны, и жизнь ее разительно переменилась.
Впрочем, не у нее одной.
Интерлюдия вторая.
Пыль. Тишина. Вокруг пьяно кружатся галактики, а снизу овевает бледно-голубой свет Земли. В белесом этом отсвете белая маска клоуна смотрится чуть ли не страшнее, чем «лицо» жницы. Все молчат и глядят вниз.
Поэт: Ну вот… дождались.
Клоун: бывает и хуже.
Поэт: Куда уж хуже. Ты только глянь на это!
Клоун: А что?
Улыбается дурашливой улыбочкой. Видно, что он так к ней привык, что лицо его совершенно не отражает творящуюся внутри бурю чувств. Глаза поблескивают, отражая звезды.
Поэт: Не вышло… я так и знал. Все этот дом, проклятый…
Клоун: Ну, положим, с картиной было забавно и…
Поэт: И надо ж так случиться – в нашу смену!!! И эти семь – ну посмотри на них, что видишь ты?
Клоун: Семь идиотов. Они смешные, так как любят жизнь. Амбиций море – славно копошатся! А!?
Поэт: Собачник, весь обросший шерстью, что любит золото, а выше – чокнутый маньяк, отброс высоких технологий и этот…
Клоун: Просто Отброс!
Поэт: Любитель хомячков… юннат, давно не юный! Да главпочтамт ходячий с толстой сумкой.
Клоун: Уже не толстой…
Поэт: Молчи, я думаю… еще есть школьник – не дай Бог он повзрослеет, мир еще знал таких тиранов, а следом тот прыгун через луну – ты думаешь, был шанс?
Клоун (косясь в сторону Жницы): Ну, разве только в отраженье в луже… А ведь не полетел, повис как на тарзанке.
Поэт: Вот-вот, а лучше бы упал, красиво б распластался… И эта, городская сумасшедшая.
Клоун: Я видел полотно – всего аж передернуло. Нас это ждет, ха-ха! (широко улыбается, но в месте с тем видно, что не
Жница (в течение беседы продолжает молчать, задумчиво глядя из-под капюшона на красивый полукруг Земли. Белые худые пальцы перебирают ребристую ручку садового инструмента, потом вдруг делает взмах, словно разминаясь).
Клоун (вздрагивая): А что мы можем. Она ведь нам не хочет помогать. Быть может дом сровнять с землей?!
Поэт (тяжко вздыхая): И не думай. Ведь там такие силы, замешаны, что нам пред ними только расстилаться… Куда как проще шлепнуть семерых!
Клоун: Все так плохо? А как же гуманизм?
Нервно улыбается, галактики наворачивают парсеки на вселенском спидометре. Обитатели сцены угрюмы и подавленны. Жнице все параллельно, эфирный ветерок треплет ее черное одеяние и яркие блестки на нем. Поэт задумчиво смотрит, как колышется балахон. Потом лицо его озаряется.
Поэт (после паузы): Мне очень жаль. Жизнь людей бесценна, но наша-то бесценней будет их… Клоун!!
Клоун: А?
Поэт: Я, кажется, придумал… Идея! Эврика!!
Клоун: Выкладывай!
Поэт: Уж коль мы не смогли достать их здесь. Так может быть… попробовать нам тонкие миры?!
Клоун вскакивает и делает колесо по сцене, руки у него слегка трясутся, так что в верхней части колеса он чуть не падает.
Клоун: Тонкие миры!! Да! Да! Да! Да! И как я не додумался?
Поэт (про себя): Не удивительно… (громко): Сквозь тонкие миры – ведь это так же сильно влияет на событий ход земной. Возьмешься, Клоун?!
Клоун: Возьмусь! Не будет семерых, а черт с ним с домом! Пусть обстоится там до обалденья!
Поэт: Ага… хоть было бы лучше, если бы она взялась (кивает в сторону Жницы, та не реагирует) но и мы сгодимся. Изящный ход – своими же мозгами, себя загубят. Я гений, да?
Клоун: Сказал бы кто ты, но нам работать вместе. Приступим друг мой!
Поэт: Приступим!
Вместе поднимаются и творят, отчаянно взмахивая руками в сторону земного шара и яростно споря. После завершения труда бессильно опускаются обратно на подмостки. Клоун шумно отдувается. Вдвоем они неприязненно посматривают на Жницу.
Клоун: Одно я не пойму… что она вообще здесь делает?
Жница (Молчит, молчком, однако приходит в голову, что она знает что-то недоступное остальным).
На земле начинается закат. Из космоса это так же красиво, но напрочь лишено всякой патетики и мистической окраски.
В самый прекрасный момент прощания со днем вконец озлобившийся Клоун смачно плюет в сторону земного шара.
Катрен второй.
СНЫ.
Is this just fantasy?