Действо
Шрифт:
– Что, насорил? – бодрым голосом спросил он, – Ну, извини.
Я заглянул в его лучащиеся звездным светом глаза и мороз пошел у меня по коже. Я хотел что-то сказать и вдруг понял, что не могу вымолвить ни слова.
– Ты что, есть не будешь, что ли?
Шел лишь второй день моего героического полета к луне, а межпланетные странствия подобно сну неврастеника грозили перейти из стадии легких грез в кромешный кошмар. Мне внезапно стало трудно дышать. Легкие с усилием втягивали кислород, словно их вот-вот грозил схватить паралич. Что-то поднялось внутри меня, словно кровь закипела и я открыл, было,
Секундой позже мигали уже все табло, а из-под потолка хлестали тугие струи вонючего пара. Дышать стало тяжело как в бане. Липкий туман заполнял кабину.
Я рванулся к пульту и автоматически отбив код связи заорал в микрофон:
– Ало! ЦАП! ЦАП у нас проблемы! Вы слышите, земля! У нас ЧП!
– Поздравляем Агамемно, – сказал ЦАП, – только что вы достигли точки равновесия между землей и луной. Слава героям!
Потом в рации глухо щелкнуло и бодрый голос умолк. Пока связь настраивалась, пар бить перестал и воцарилась помигивающая багровым тишина.
Я во все глаза смотрел на напарника. Страх сжимал меня, руки тряслись, и хотелось любой ценой вырваться из этой вдруг забарахлившей стальной коробки с гордым именем Агамемнон. Напарник был совершенно спокоен. Шарики упаковок совершали бег вокруг него, вызывая ассоциации с картинами художников-сюрреалистов.
– Ало, Агамемно! – проснулся ЦАП, – доложите обстановку.
– Система климат-контроля вышла из строя. Был какой-то пар, но не похоже на задымление… видимо не пожар. И кажется… холодает.
– Спокойно, – сказала земля, – мы проверяем показания телемилии… так и есть, система вентиляции не работает… климат-контроль – не работает… теплорегуляция не поддается регулировке… Внимание Агамемно, проверьте, нет ли посторонних предметов в системе циркуляции воздуха?
– Я проверю, – я оттолкнулся от кресла и взмыл в сырую, кружащуюся обертками багровую полутьму под потолком. Одна из оберток ударила меня в лоб и, еще не успев достигнуть решетки вентиляции, я уже все понял. Проклятые упаковки из-под супа, конечно! Всю ночь система втягивала их в себя и в конце – концов фильтр полностью забило! И я знал, кто в этом был виноват.
Сжав кулаки, я медленно обернулся к напарнику. Злоба переполняла меня – хотелось наброситься с кулаками и бить, бить эту сволочь, пока красные кровяные шарики не украсят стены кабины. Но, взглянув на него, я тут же понял что он не боится. Он был готов к схватке! Больше того, он ее жаждал! Он принимал вызов!
– Агамемно! – взывал ЦАП, – Агамемно доложите обстановку! Что у вас там происходит?!
Усилием воли я обуздал себя – драки допустить было нельзя. Я все еще отвечал за этот корабль.
– Слушай ты… – хриплым не своим голосом произнес я, – сейчас мы справимся с аварией, а после… После будет так: Вот это половина кабины – моя, – я нервно ткнул пальцем в кресло первого пилота. А вот это – твоя. И ты никогда, слышишь, никогда не будешь ее пересекать и твой мусор никогда сюда не долетит. Ты понял меня?!
– Как скажешь… – ответствовал
И хищно улыбнулся.
Гордый плод человеческой мысли – спай-шатлл Агамемнон-13 продолжал рассекать податливый вакуум, хищно нацелившись в луну своей широкой кормой. Нос его смотрел в сторону покинутого зеленого мира и полустертая корова на облицовке, казалось, печально провожала отдаляющийся дом большими печальными глазами.
Циркуляцию воздуха мы более или менее наладили. Вернее я провел битых три часа под потолком кабины, выковыривая липкие бумажки из фильтра. В награду мне дохнуло в лицо свежим воздушным потоком и слегка отлегло от сердца. Сигнальные лампы продолжали мигать, раскрашивая нашу спайс – каморку в психоделические цвета провинциальной дискотеки. Отключить их не удалось, видимо перемкнуло какие то цепи, или требовалось заменить фильтр целиком. Увы, у нас не было такой возможности.
Вернее у меня – напарник, к которому я впервые в тот звездный день испытал чувство ненависти, продолжал валяться в своем кресле и на все уговоры помочь отвечал снисходительным мычанием, что в сочетании с многочисленными коровами на извлеченных из вентиляции упаковках вызывало безмерное раздражение.
Какое-то время спустя ЦАП душевно осведомился как у нас дышится и получив положительный ответ не преминул подкинуть новую задачку:
– Агамемно, внимание! Телемилия донесла до нас, что климат контроль исправить не удалось. Вам будет немножко холодно.
– Насколько холодно? – спросил я.
ЦАП запнулся – там, на земле, в роскошно отделанном деревом ценных пород зале управления полетом подбирали формулировку помягче. Я слушал, предчувствуя недоброе.
– Агамемно… – наконец сказал ЦАП, – у вас будет гораздо теплее нуля.
Я перевел дух. ЦАП помолчал и решительно добавил:
– По Кельвину.
Вновь мороз прошел у меня по коже. Может быть, это был банальный страх, а может быть, это наш челнок уже остывал до температуры окружающего нас пространства. Я медленно обернулся к напарнику, который был виноват во всем и все так же беззаботно сидел в своем кресле, и шагнул к нему.
– Стой! – быстро сказал тот, – ты уже на моей половине!
Так ничего и не сказав, я вернулся в свое кресло.
Через четыре часа Агамемнон настолько приблизился к луне, что ее диск стал казаться больше земного – это в том случае, если бы у нашей кабины было зеркало заднего вида. А так мы видели только удаляющуюся землю – трогательно прекрасную и казавшуюся мне теперь родным домом, со всеми ее странами и континентами.
Ощутимо похолодало. Багровый туман всплыл к потолку, а потом выпал на стекла причудливой изморозью. Наше дыхание тоже парило и казалось, в кабине вот-вот пойдет снег. Мы летели молча – только изредка злобно косились друг на друга. Я шептал проклятья, но так тихо, что он ничего не услышал.
Я никогда не любил холода. У нас в Земной Тверди мягкий и очень приятный климат, без всяких экстремальных выкидок, вроде смерча, или там селевых потоков.
Благопристойный климат!!!
С наших равнин можно писать пасторальные акварели из жизни глубинки. Особенно впечатляют стада бизонов, которые были куплены городским фондом охраны дикой природы за бешенные деньги в разных зоопарках мира.