Дэйв Гаан & второе пришествие Depeche Mode
Шрифт:
У группы постепенно становилось все больше поклонников, но им все еще казалось, что им будет сложно добиться выступлений в центре Лондона. В то же время на выступления в Croc’s и Bridge House приходило все больше народу. Это увеличило прибыль, которую они получали за проданные билеты. «За первое выступление я заплатил им 15 фунтов, – рассказывал Терри. – Затем плата выросла до 20 фунтов. Как только они стали собирать полный зал, они стали получать 70 % от прибыли. Затем мы повысили цены на билеты до 30 или 40 пенни. Так что за вечер они вполне могли заработать 60, а то и 80 фунтов».
Они были совсем не похожи на другие группы, которые играли в то время. Панки и моды после концертов пили до четырех
В итоге профессионализм и упорство участников группы были вознаграждены выступлением на втором этаже известного лондонского джаз-клуба Ronnie Scott’s. Это событие стало важной вехой в их карьере – именно перед ним группа отказалась от названия Composition of Sound в пользу Depeche Mode. Новое название предложил Дэйв. Учась в колледже, он читал французский журнал, который носил это название. Это звучало круто, хотя он и не знал, как это в точности переводится. Название было лучше, чем предыдущее, и гораздо лучше, чем другие варианты, среди которых были «Peter Bonneti’s Boots», «The Lemon Peels», «The Runny Smiles» и «The Glow Worms».
Несмотря на то что их карьера, казалось бы, пошла в гору, Depeche Mode до сих пор не могли договориться насчет концерта в центре столицы. Они ходили по клубам и площадкам со своей демозаписью, на которой было два инструментальных трека и одна из лучших песен Винса под названием «Photographic» – тревожная, быстрая и самая мрачная из всего, что он написал до того момента. Холодную атмосферу песни усиливал бесстрастный вокал Дэйва, больше напоминающий Human League, чем его собственный стиль в дальнейшем. Винс и Дэйв также стали ходить по звукозаписывающим компаниям Лондона с демозаписью, но везде их ждал одинаково холодный прием. Обычно они приходили без предварительной договоренности и просили прослушать их кассету. Чаще всего секретарь вежливо предлагал им оставить запись, и им приходилось признаваться в том, что у них всего одна копия. Как ни странно, некоторые более открытые к сотрудничеству компании разрешали им поставить запись.
Однажды за день они обошли двенадцать звукозаписывающих компаний – и все безуспешно. Отчаявшись, они даже зашли в знаменитую Rough Trade. Они откладывали ее посещение, потому что ее инди-эстетика не соответствовала стилю Винса. Они отправились туда с мыслью, что лейбл, заключивший столько провальных контрактов, не будет слишком заносчивым, чтобы не заключить с ними договор. Они не понимали, что Rough Trade намеренно занимала антикоммерческую позицию.
Позже в документальном фильме «Do We Have To Give Up Our Day Jobs» Дэйв сказал, что Rough Trade была «последней надеждой» группы. В итоге они были обрадованы реакцией руководителя. Этим человеком был Скотт Пиринг, впоследствии – один из самых уважаемых людей в музыкальной индустрии благодаря работе со Smiths, KLF и многими другими. Он притопывал ногой под музыку и, казалось, был под впечатлением. Дэйв с Винсом посматривали друг на друга, уверенные, что это успех. Однако, когда кассета закончилась, он покачал головой. Скотт сказал, что запись хорошая, но не подходит Rough Trade. Он предложил обратиться к специалисту, который как раз проходил мимо, – Дэниелу Миллеру.
Дэниел Миллер, продюсер и музыкант, открыл свой лейбл Mute Records практически случайно. Он самостоятельно запустил собственный проект The Normal, и, поскольку на обложке сингла 1978
Проблема группы была в том, что они не вписывались ни в какие категории музыкальной индустрии того времени. Другие электронные группы в основном относились к суперкрутым футуристам, которые художественно самовыражались, играя на синтезаторах. Depeche Mode же играли на синтезаторах, потому что хотели делать хорошую поп-музыку. Они смотрели с недоумением на всех этих футуристов. Они считали их пафосными. Сами они были подростками, и все музыканты, которым было за двадцать, казались им стариками. «Мне вообще не нравится это направление, – рассказывал Дэйв в интервью с Бетти Пейдж из Sounds. – Они сбились в стадо и так и будут в нем ходить. Разве что у Soft Cell есть шанс. Я не люблю злословить, но Naked Lunch уже сто лет в обед».
Как бы то ни было, следующим важным шагом для группы стало выступление на разогреве у Фэда Гаджета в Bridge House. Под этим псевдонимом выступал Фрэнк Тови, и они относились к нему с уважением. Его музыка была не только сложной, но и остроумной, и он сам был большим артистом. «Для нас это означало, что мы наконец добились успеха, – говорил Дэйв. – Мы должны были выступать на одной сцене с Фэдом Гаджетом, и это было очень волнительно». Это выступление также было еще одним шансом произвести впечатление на Дэниела Миллера. Он микшировал звук для Фэда Гаджета, так что и выступление Depeche должен был услышать. Их поклонник Рассел Ли рассказывал, что на том концерте было не более 30 человек, пришедших послушать Фэда Гаджета, и лишь треть из них пришла на разогрев.
«Я вообще не собирался смотреть их выступление, – признается Миллер в интервью Mojo через несколько лет. – Я хотел пойти съесть бургер с Фрэнком Тови. Но тут вышла эта группа, поставила свои синтезаторы на пивные ящики, Дэйв стоял как вкопанный, освещение снизу придавало ему готический вид. Я тогда подумал: „Отличная песня! Но это только первая. Наверняка первой они играют свою лучшую песню“. А это продолжалось и продолжалось – эта поп-музыка с потрясающими аранжировками! Они были детьми, а дети в то время электронной музыкой не занимались. Обычно такую музыку записывали люди с музыкальным образованием, но они не подверглись влиянию этой эстетики. Они просто делали поп-музыку на синтезаторах. И у них это отлично получалось!»
Среди тех десяти человек были тусовщик Стиво (который незадолго до этого основал свой собственный лейбл Some Bizarre) и Дэниел Миллер, но в тот момент Терри Мерфи был уверен, что он будет единственным, кто подпишет с ними контракт. «Если бы я поторопился, они были бы моими, – говорил он позже. – Но я был слишком занят своей звукозаписывающей компанией. У меня были другие группы. Я знал, что должен буду заниматься их развитием. Так зачем было записывать их сейчас? Никто не стал бы это покупать!»