Дэйви

Пэнгборн Эдгар

— Джед, — спросил я, — не подержишь ли ты это изображение снова, так чтобы я мог смотреть на него во время рассказа?

— Ну, конечно! — Он действительно был встревожен и очень обрадовался моим словам. Вайлит села рядом, положив короткую и широкую ладонь мне на спину. Привязанность была ее естественным свойством, совпадающим с ее сексуальным призывом, хотя это и не одно и то же. Ей нравилось касаться, подталкивать локтем и лизаться, теплое присутствие ее тела ощущалось без суетливого возбуждения, тогда как в другой раз она могла сказать, всего лишь надув губки или качнув бедром: «Давай разочек!»

— Истинная правда, —

сказал я, глядя на глиняное изображение, — о том, как получилось, что я случайно убил того человека. — Сначала ведь этот поднадоевший идол, действительно, чуть беспокоил меня. Но так или иначе, я намеревался честно рассказать, как я перелез обратно через скоарский частокол и сцепился с тем часовым. — И когда я продолжал, упустив даже упоминание об Эммии, и заверил, что вернулся через частокол в лес сразу же, лишь только убедился, что часовой был мертв — о, это лицо, позорящее лжеца, не выразило возражения.

— Бедный Дэйви, — сказала Вайлит и пощекотала меня под набедренной повязкой, где Джед не видел ее руки. — Так сразу же и вернулся в лес, а? А имел ли ты девушку в Скоаре, сладкий малыш?

— Ну, я имел какую-то, только…

— Что ты имеешь в виду под «какой-то»? Не дала бы и задницы кузнечика за «какую-то» девушку, Дэйви.

— Ну, я хотел сказать «одну» из девушек. Но давайте расскажу, что же произошло в тот день в лесу, до того, как я случайно убил того. Вы когда-нибудь встречали отшельника?

— Да, однажды, — сказал Джед. — В пещере на склоне горы, недалеко от Кингстона, он искусно излечивает наложением рук.

— Именно такого отшельника я и имею в виду, — сказал я, — обитающего в лесу. Я слонялся в тот день без дела, хотя и не имел никакого права бросить работу. Как бы то ни было, я набрел на этого старого отшельника. Под травяным навесом, никакой пещеры. Не считаете ли вы, что он был настоящий святой и жил там очень давно?

— Господь охраняет своих близких, аллилуйя. Тот отшельник из кингстонской пещеры не имел ничего. Держал там коз.

Сэм поинтересовался:

— Там сильно воняло?

— Немного, — сказал Джед. — Должен же отшельник присматривать за чем-то во службу божию.

Так и есть, но к черту его отшельника, я должен был заинтересовать их моим.

— Он тогда выглядел ужасно старым и странным. Когда я впервые увидел его, меня это так огорчило, что я чуть было не наступил на большую гремучую змею. Но он заметил ее, приказал мне не двигаться и сделал знак колеса, и вот!

— Что и «вот»?

— Ну, я хочу сказать, она просто уползла, не причинив вреда. Старик-отшельник сказал, что это было знамение, растолковав, что змея представляла проклятие, мою величайшую вину — которой он не мог узнать, кроме как по второму знаку, потому что я не совершил там ничего такого, достойного проклятия, можете мне поверить.

Это дошло до Джеда так, как я и предполагал.

— Слава господу, именно так это и происходит! Тебя вело, тебе было предназначено встретить того святого человека. Продолжай, сынок!

— Ну… Он был не только старый, он был при смерти.

— О, подумать только! — сказала Вайлит. — Бедный старый сук… бедный старый отшельник!

— Да. Он выглядел таким спокойным, что я бы никогда не догадался, но он сказал мне. Он сказал: «Пришло мне время помереть, парень Дэйви» — нет-нет, это другой знак, он знал мое имя, но я не называл его. Я был ошеломлен, и

это, действительно, так. Я полагаю, это было второе знамение.

— Я тоже считаю, что так и было. Продолжай, Дэйви!

— Да, он сказал, что я был первым, кто проходил мимо за длительное время и оказал ему любезность, только, черт побери — я хотел сказать, слава богу — я не делал ничего такого, но сел рядом и слушал. Он указал мне, где копать под навесом, и взять то, что я найду там и держать у себя всю жизнь. Сказал, что это реликвия Древнего Мира, и он знал, что злые духи были изгнаны из нее молитвой, он сделал это сам. — Помню, что испугался, увидев огромные размеры этого прекрасного духового инструмента — испугался до такой степени, что мой голос задрожал. Джед и Вайлит отнесли это на счет моего благоговения — если между страхом и благоговением действительно есть различие. Старик-отшельник сказал, — продолжал я, что бог привел меня для этого, имея в виду, что предмет из Древнего Мира предназначен именно для меня, если я научусь, вы-знаете-чему, брошу ругаться и так далее.

— Да святится имя Твое, Господи! И ты был приведен также и к нам, и мы все поможем тебе перестать ругаться и никогда больше не делать этого. Итак, что случилось потом?

— Потом он… умер.

— Ты, действительно, присутствовал при кончине святого?

— Да. Он благословил меня, указал мне снова, где копать и испустил дух… э-э… у меня на руках. — Я посмотрел на густой лес, сдержанно и храбро, и вздохнул: в конце концов, впервые мне приходилось убивать отшельника. — Итак… итак, затем я с трудом вырыл для него могилу и… — я остановился, внезапно почувствовав прилив тошноты, вспомнив дождь и все, что произошло на самом деле. Но вскоре — в таких случаях иногда кажется, что время остановило свой бег — я почувствовал, что солдат (который теперь жил во мне и нигде больше) был бы рад посмеяться там, за моими глазами, вместе со мной над моим дурацким проклятым отшельником, а почему бы и нет? Поэтому я снова был в состоянии продолжать: — Взял то, что нашел там, и ушел, вот и все.

Потом я показал им мой горн, но не осмелился подуть в него вблизи от дороги. Джед и Вайлит были в слишком сильном благоговении, чтобы прикоснуться к нему, но Сэм подержал его в руках и сказал, немного спустя:

— Молодой человек мог бы поиграть на этом.

Позже, во время еды, я спросил:

— В батальоне — не в вашей роте, но среди солдат, которые участвовал в том бою, что я видел утром, — помните ли вы парня, может, лет семнадцати или около того, темноволосого, сероглазого, с мягким произношением?

— Может, с пару десятков, — ответил Сэм, а Джед пробормотал что-то с тем же самым успехом. — Не знаешь его имени?

— Нет. Нашел его после боя, и мы немного поговорили. Ничего не мог сделать для него.

Вайлит спросила:

— Он был сильно ранен? Умер?

— Да. Я не успел узнать его имя.

— Он умер верующим? — спросил Джед.

— Мы не говорили о религии. — Джед выглядел печальным и потрясенным: я сразу не понял почему. — Я не успел узнать его имя.

— Джексон, — позвал Сэм и молча швырнул мне еще один кусок оленины — именно тогда, когда был задан вопрос. Позже, ночью, во время первого караула с Сэмом я, действительно, понял, что подразумевал Джед своим вопросом, и память моего детского обучения навалилась на меня еще одним бременем темноты.