Дезертир флота
Шрифт:
– Смотри, а то вид у тебя то ли сонный, то ли больной. Как думаешь, куда они делись?
– Да мне… Лишь бы и Кехт туда же подевался.
– Да, сволочь бородатая. – Фуа смущенно почесал белобрысую макушку. Ныр весьма переживал, что отсутствовал во время вчерашнего побоища и друзьям пришлось справляться без его помощи. – Слушай, может, и ничего? Вчера капитан вроде успокоился.
– Убьет, – кратко заверил вор. – Меня и рыжую – точно. Тебя, лягушачью морду, может, и пожалеет.
– Чего это меня жалеть? – обиделся ныряльщик. – Я с вами.
– Понятно. – Квазимодо потер лицо. – Ты начеку
Вечером фуа пришлось довольно долго нырять за утопленным во время боя топором. Купание в компании смуглых мертвецов и уже начавших пировать рыб никакого удовольствия Ныру не доставило, но сейчас он лишь великодушно махнул рукой и зашептал о другом:
– Слушай, а правда, что Бонга вместе с вами на равных дралась?
– Может, и лучше нас. Лично я со щитом вообще плохо управляюсь. Только ты брось в ее сторону смотреть. Во-первых, из тебя не только один капитан мозги вышибать будет, а во-вторых, твоей красавице чуть сиську вчера не оттяпали. Дай бедняжке хоть опомниться.
– А я что, лезу на нее, что ли? Просто жаль, такая красивая женщина, а он ее по морде бьет чуть ли не при всех.
– Повезет, тогда сможешь его лишний раз копьем ткнуть за свою прекрасную даму, – пробурчал Квазимодо. – Только как бы он нас не опередил.
– Ты что-нибудь придумаешь, – уверенно заявил фуа и в очередной раз огляделся. – Знаешь, какая-то странная бухта. Что-то в ней не так.
– Еще бы, здесь кучи народа не хватает. Может, они на дне? Поискать не хочешь?
Искать пришлось всем вместе. «Высокий» в бухту так и не рискнул войти – слишком много рифов торчало у узкого входа. Теперь корабль стоял на якоре в отдалении, а капитан прибыл на берег на лодке.
Загадка исчезновения экипажа собачьеголового драккара требовала решения, и капитан Кехт попробовал решить ее просто – приказал тщательно обыскать остров. Фуа был загнан в воду с задачей выяснить, что творится на дне.
Вытянувшись цепочкой, моряки принялись прочесывать остров. Квазимодо оказался поставленным на крайнем правом фланге – наверняка не случайно. Пришлось лезть по острым и крутым прибрежным скалам. Ругаясь про себя, вор карабкался по склону. Болела задница, драные штаны липли к открывшейся ране. Сквозь шум прибоя Квазимодо иногда слышал голоса перекликающихся моряков. Ближайший сосед шел выше по заросшему травой и опутанному лианами скалистому склону шагах в двадцати, и ковыляющий по нагромождению камней вор моряка почти не видел.
Не путь, а мучение. Сначала вор наступил на кокосовый орех, потом поскользнулся на какой-то выброшенной прибоем дохлятине. Глефа, с одной стороны, помогала перебираться через крупные обломки – опираться было удобно, с другой стороны – занимала руку, и цепляться за камни приходилось больной ладонью.
Квазимодо в очередной раз споткнулся, покачнулся, в тот же миг над головой что-то свистнуло. Вор инстинктивно отскочил к самой воде, вскинул голову – прямо над ним на скале присел один из моряков. Солнце мешало смотреть – сначала Квазимодо изумился, подумав, зачем это дураку вздумалось падать ему на голову? Но выражение смущения, на краткий миг мелькнувшее на лице матроса, и попытка
61
Чекан – боевой топор с узким клювообразным клинком и молотковидным обухом.
– Что, – со злобным сочувствием поинтересовался вор, – ростом я не вышел? Не достал черепушку мою?
– Ты что несешь? – неуверенно возразил матрос. – Ты же сам оступился.
– Ага. Оступился, брякнулся и голову свою тупую раскроил. Ты, наверное, сам такой умный план придумал?
Моряк отшатнулся, но не успел – древко глефы ударило его по ноге, подсекло – с коротким воплем неудачливый убийца полетел со скалы и грохнулся к ногам вора.
– Вот это оступился так оступился, – с удовлетворением заметил Квазимодо, приставляя острие глефы к шее противника.
Тот застонал:
– Ты не посмеешь меня убивать. Кехт тебя сразу вздернет.
– Я – и убивать? – удивился вор. – Да я самый безобидный уродец в мире. Я сейчас помощь позову. Ты что отшиб?
– Спину. И ногу, кажется, сломал.
– Левую? – деловито поинтересовался Квазимодо.
– Ты что… – Новый удар древка глефы по колену заставил несчастного заорать.
Срезав путь через пальмовую рощу, вор выскочил к пляжу:
– Господин капитан, там один наш покалечился. Как шмякнется со скалы, чуть ли не на меня. Вот раззява.
Капитан Кехт смотрел исподлобья:
– Где он?
– Там лежит, стонет. Ногу повредил и спину. Давайте кого-нибудь, мы сейчас его притащим.
– Я помогу! – подскочил мокрый и встрепанный фуа.
– Куда, лягушка? – поспешно рявкнул капитан. – Вчетвером идите.
От помощи Квазимодо пострадавший почему-то отказался. Повиснув на плечах приятелей и поджимая искалеченную ногу, запрыгал к бухте. Вор и фуа возвращаться не торопились.
– Что с тобой стряслось? – прошептал Квазимодо.
– Живет кто-то в бухте. – Ныряльщика передернуло. – Страшный. В смысле – опасный. Я с такими не встречался.
– Ты Кехту доложил?
– Нет, решил сначала тебе сказать. Я, понимаешь, там под водой себя как в клетке почувствовал…
– Понятно. А что ты там еще заметил?
– Да ничего. Рыбы как обычно. Губаны, яичная акула. Жемчужницы огромные. Целые поля.
– И жемчуг есть?
Ныр покопался в складках набедренной повязки, вытащил жемчужину размером с перепелиное яйцо.
– Ничего себе! – Вор уставился на удивительную, отливающую темно-розовым драгоценность. – Что ж ты одну взял? Такие знаешь сколько стоят?
– Знаю. – Фуа замялся. – Не хочется их там брать. Не по себе.
– Ага. – Квазимодо потрогал изуродованную щеку. – А там, случайно, кучки пустых раковин нет?
– Есть. Целая груда. Думаешь, с драккара за жемчугом ныряли?
– За таким жемчугом как не нырять? Только куда они сами потом делись и где жемчуг?
– Спрятали, наверное, – неуверенно сказал фуа. – Или с собой забрали.