Дезертир флота
Шрифт:
Увидеть Квазимодо ничего не успел. Закричали впереди, донесся короткий треск. Место мгновенной трагедии заслоняли тростниковые островки.
– К берегу! – оглушительно ревел сотник. Криков прибавилось. Кто-то истошно завопил в смертном ужасе. Над водой с вибрирующим звуком пронеслась стрела эвфитона.
«Как бы нас не задели», – озабоченно подумал вор. Его лодка уже разворачивалась. Подгонять никого не было нужды. На лицах всех гребцов застыло одинаковое выражение напряжения и облегчения – все-таки не нас жрут.
Впереди крики умолкли. Слышалось лишь шлепки торопливо гребущих к берегу весел. Сквозь колышущийся
Не пришлось. Следующей добычей речного гиганта стала их лодка.
Квазимодо подлетел в воздух, машинально ухватился за орудие, едва не сорвав ложе со станины. Корма лодки встала почти вертикально – сидящие там «желток» и Уэн, не успев крикнуть, полетели в воду. Кажется, усеянная коническими зубами пасть сглотнула солдата еще в воздухе.
Лодка пролетела над водой, шумно плюхнулась, и Квазимодо едва не оказался за бортом сам. Теперь злосчастное суденышко было гораздо ближе к берегу, но добраться до суши людям было уже не суждено. Носильщик барахтался в воде. Вор видел, как огромная тень в мутной воде скользнула к нему. Носильщик исчез с легким плеском. Бубен, встав в лодке и мощно выдохнув, метнул копье в едва угадывающуюся тень. Копье, наполовину уйдя в воду, словно ударилось о камень, выскочило обратно и бессильно закачалось на слегка взволнованной поверхности. Почти в тот же миг вода вспухла у самого борта лодки. Квазимодо в первый раз увидел глаза чудовища – широко расставленные на низком своде черепа, они смотрели на людей с легким и даже доброжелательным интересом. Вор знал этот взгляд – сам так заглядывал в миску со жратвой, поданную в трактире.
Лодка не двигалась, замерев в нелепом, чуть приподнятом положении, – аванк удерживал ее днище на своей длинной морде. Бубен потянулся за копьем своего погибшего товарища. Квазимодо знал – уже не успеть. Ничего не успеть. В этот длинный миг фуа глянул на одноглазого парня. Квазимодо даже не успел изумиться тому, что собирается сделать ныряльщик, – фуа прыгнул в воду. Это был даже не прыжок – скачок, фантастически высокий и длинный. Человек-лягушка беззвучно вошел в воду. Лодку сильно тряхнуло – аванк развернулся вслед за движением фуа. Бубен с проклятием растянулся на дне лодки. Квазимодо выдернул чеку из станины, подхватил ложе с «плечами» на руки. Живот чуть не рвался от напряжения – вор с трудом удерживал на весу тяжелое орудие. Четырехгранный наконечник карро смотрел за борт. Вынырнет – всадить стрелу. Лучше в пасть. Если нет – прямо между глаз. Не пробьет – может, хоть оглушит.
Аванк не показывался. Там в воде что-то происходило – летел ил и песок со дна, словно в котле, бурлила белая вода, далеко разлетались брызги. Мелькнул огромный, весь в костяных пластинах, хвост. Волна чуть не перевернула лодку. Квазимодо не успел удивиться, увидев внезапно выскочившую над поверхностью голову ныряльщика. Фуа с поразительной скоростью плыл между лодкой и тростниковыми зарослями. Следом устремился аванк. От его морды расходились две длинные волны. Раскрылась пасть. В последний миг чудовище повернулось
Все это происходило настолько быстро, что Квазимодо дернул рычаг спуска совершенно бессознательно. Щелчок мощного механизма свалил вора с ног. Падая за борт лодки, Квазимодо успел понять, что не промахнулся.
Стрела вонзилась в брюхо, чуть ниже передней кривой сильной лапы аванка.
Вода рвалась отовсюду. Квазимодо крутило, бросало, что-то мощно ударило по пятке. Вор пытался куда-то плыть. В легкие стремилась мутная вода. Квазимодо понял, что почему-то плывет вдоль зарослей. Под ногами было дно. Вор ухватился за тростник, поспешно полез в гущу зарослей. Там позади качалась отброшенная к другому островку лодка. Вода успокаивалась, лишь рыжее пятно поднятой со дна мути и водорослей расплывалось во всю ширь пространства между островками.
Квазимодо откинул с глаза мокрые волосы и пощупал живот. Там болело – точно надорвал себе жилу. Нужно на берег выбираться.
Там посреди пятна мути плавали вещи. Квазимодо разглядел мешок с фасолью, весла, ком плаща. Эх, все пропало. Еще что-то качалось на воде – бледная кисть руки, рядом светлое пятно затылка.
Квазимодо заколебался. Аванк где-то рядом. С другой стороны – надо бы останки парня похоронить. Жаб сделал все, что мог – тварь как на блюдечке подставил. Нехорошо его рыбам оставлять. Раз аванк его решил не доедать – значит стрела в брюхо на чудовище подействовала. Нужно Лягушку на берег вытащить, заодно и из вещей что-то можно прихватить. Глири меньше гневаться будет.
Квазимодо погрузился в воду и осторожно поплыл. От страха сводило и так болевший живот. В грязной воде не было видно абсолютно ничего. Вор отпихнул от лица плавающее весло. Ухватил за безвольную кисть фуа. Казалось, потянешь и вытянешь из воды одну отгрызенную руку. Нет, к руке все еще что-то крепилось. Квазимодо ухватил другой рукой плащ и потянул все это к берегу. И то, и другое волочить оказалось тяжело и страшно неудобно. Вор наглотался воды, пока наконец не ощутил под ногами твердь. Теперь тащить стало гораздо удобнее.
Люди столпились шагах в тридцати от воды.
– Я говорю – мы его подстрелили! – вопил Бубен. – В самое брюхо стрелу засадили. Теперь пусть порыгает, тварь прожорливая. Уэна ведь сожрал прямо на моих глазах. Да помогите же Кривому! Говорю – подстрелили аванка.
Несмотря на вопли, ни сам Бубен, ни другие солдаты к границе воды подходить не торопились. Только когда изнемогший Квазимодо уже хлюпал по колено в воде, к нему подскочили несколько человек, подхватили безвольное тело ныряльщика.
«Не жилец», – подумал Квазимодо, стаскивая с себя мокрые штаны. Фуа неподвижно лежал на траве. Сначала вору показалось, что у ныряльщика нет левой ноги. Нога все-таки была, но только до колена, дальше торчали белые тонкие кости, по сравнению с которыми уцелевшая перепончатая ступня казалась непомерно широкой. Висели лохмотья мускулов. Кровь идти уже перестала – ногу выше колена перетянули ремнем. Над раненым возился «серый» и один из десятников, вроде бы понимающий во врачевании. «Серый» начал прилаживать лохмотья мяса на место, прикрывая оголившиеся кости. Разодрали на бинты рубашку.