Дезертир флота
Шрифт:
– Хватит, – сказал Квазимодо. – Распрыгался тут. Ложись, бездельничай, а то с морды уже пот капает.
– Я до реки дойду.
– Ага. Не терпится? Искупаться решил? Учти – твоя палка увязнет, ты шлепнешься в воду и будешь так беспомощен, что тебя любая пиявка на дно утащит. Что ты за существо такое нетерпеливое? Ложись, говорю. Успеешь напрыгаться. Другие дела есть.
От занятий с арбалетом особого толку не получилось. Ныряльщик был сообразителен, но по-настоящему удержать тяжелое оружие в руках и прицелиться
– Да тебе к арбалету тренога нужна, как к эвфитону. Совсем ты захирел, здесь валяясь.
Целясь с опоры, фуа все-таки засадил болт в дерево, стоящее шагах в тридцати. Вор долго ругался, выковыривая плотно застрявший наконечник.
Сходив за водой, Квазимодо вдруг принялся устраиваться спать. Зная характер деятельного друга, Ныр с опаской поинтересовался:
– Думаешь, ОНО придет ночью?
– Думаю, нет. Раз мы ему были неинтересны вчера, чего ЕМУ к нам сегодня переться? Но раз мы не знаем, что ОНО такое, так как можно предвидеть, что придет ему в башку? Если у него башка-то есть. Короче – лучше нам ночью не засыпать слишком крепко.
– Ква, может, нам лучше сесть в лодку и уплыть, пока не поздно?
– Может, и лучше, – неохотно сказал вор. – Да только тебе еще сил поднабраться нужно. И лучше это делать на обжитом месте. Так что разглядывай арбалет, а мне дай, ради всех богов, поспать.
Ужинали уже в темноте. Топлива для костра Квазимодо запас предостаточно и теперь чавкал разваренной фасолью, прислушиваясь к просыпающейся ночной жизни.
– Плыть нам нужно было, – тихо сказал фуа. – Я бы в лодке нормально себя чувствовал. А здесь, можешь надо мной смеяться, как-то страшно стало.
– Сейчас оборжусь. Я, Ныр, над глупыми смеюсь, а не над осторожными. Самому что-то жутковато. Вот тварь ночная – и не показалась, а дрожи какой нагнала. Завтра поплывем. Испортила зверина место. А я только собирался навес переложить получше…
Истошный визг взлетел над чащей и тут же оборвался. Ночь и до этого была полна звуков охоты – кто-то спасался в ветвях, кого-то ели. Но сейчас в зубы хищника попался кто-то покрупнее крысы или сонной птицы.
Друзья сидели у огня. Ни о каком сне не могло идти и речи.
– Кажется, к нам идет, – мрачно казал Квазимодо и взял арбалет. Вставил нос рваного сапога в «стремя», заныла натягиваемая тетива.
Фуа неуверенно принял заряженное оружие.
– Ты, главное, не сомневайся, – пробормотал Квазимодо. – ОНО не тоньше дерева. Попадешь.
Огонь костра горел ровно. Вор сидел, прикрыв глаз, напряженно прислушивался. Неясный шорох и похрустывание веток приближались. Показалось – существо пройдет мимо в глубине зарослей. Квазимодо уже был готов вздохнуть спокойнее, но шорох приблизился.
Вор кашлянул и сплюнул. Фуа вздрогнул от громкого звука.
– Чего скромничать? – пояснил Квазимодо. – Костер светит, да и чует ОНО нас. Раньше начнем, раньше кончим. Может, до утра поспать успеем.
– Я что-то
– Так, может, никогда и не придется, – успокоил Квазимодо.
Привстав на колено, он ощупал оружие на поясе, придвинул ближе копье и топор и сунул в костер заранее приготовленную пару факелов.
Хруст раздавался уже в выходящих на поляну кустах.
– Главное – спокойнее, – напомнил вор. – Нам особенно торопиться некуда.
Ветви шевельнулись, и на маленькую поляну выплыла тень. Квазимодо онемел. Он ждал чего угодно: животное с двумя головами-змеями, о котором столько болтали в отряде, или великана-огра, или гривастую кошку, шкуры которой иногда продавали в Скара. Но из кустов выплыла просто тень – сгусток ночной тьмы без рук, ног и тела. Вор смотрел, открыв рот, слюна предательски лезла на подбородок, но сейчас Квазимодо ничего не чувствовал. Тень слегка колыхалась, ее очертаний в ночи невозможно было разглядеть. Казалось, нижняя часть неведомого существа просто висит над землей.
Э нет, так быть не может. Квазимодо сам видел днем следы. Пусть и неясные, но совершенно реальные. Значит – морок.
Вор выпрямился с факелом в руке:
– Что нужно? Мы здесь временно. Если границы нарушили – то не нарочно. Флот Глора может возместить ущерб от пребывания своих людей на дружественных землях.
Больше Квазимодо ничего умного придумать не мог и замолчал. Вообще глупо пытаться завести переговоры с черным сгустком. Чем оно ответить может, если не то что язык, голова отсутствует?
ОНО ответило. Колыхнувшись, поплыло вперед. В движении мелькнула такая неприкрытая алчность, что вор мгновенно перестал колебаться – швырнул во врага факел и взвизгнул:
– Стреляй, Ныр!
Щелкнул арбалет. Квазимодо показалось, что стрела, идущая в верхнюю часть сгустка, необъяснимым образом отвернула в сторону и ушла в кусты. Если на арбалетный болт тьма никак не среагировала, то летящий факел заставил неведомое создание качнуться в сторону. На мгновение во тьме мелькнуло что-то телесное – плотное, неуклюжее, со складками жира и валами тяжелых мускулов. Рассмотреть точнее вор не пытался.
– Валим отсюда! Быстро!
Квазимодо ухватил друга за шиворот, вздернул на ноги. Фуа, вскрикнув, едва успел ухватить свой костыль.
– Арбалет брось, дурак! – рявкнул вор. Ныряльщик послушно выпустил оружие. На трех ногах и костыле друзья спешно запрыгали к берегу. Квазимодо, держащий в свободной руке факел, оглянулся. Сгусток, огибая костер, двигался следом. Звякнул, опрокидываясь, котелок.
Лодка, спущенная на воду еще засветло, покачивалась на черной глади. Церемониться было некогда – вор толкнул товарища в лодку. Фуа завопил от боли. Квазимодо обернулся к чересчур быстро накатывающей тени, швырнул в нее факел. Тьма отшатнулась. Вор рубанул лезвием кукри веревку, привязывающую лодку к вбитому в песок колу. Спихивая лодку на глубину, перевалился внутрь. Ныр снова завопил – Квазимодо придавил ему уже обе ноги.