Дезертир

Валентинов Андрей

– Кто вас знает, Юлия? – обреченно вздохнул я, хотя и понимал, что добивать бедную девушку грешно. – Но поскольку всем нам грозит долгая и мучительная смерть…

– Франсуа, прекратите! – не выдержал Вильбоа. – Юлия, нам ничего не грозит!..

– Если мы погасим один фонарь, – закончил я. – Масла осталось немного, будем экономить. Ну какие предложения? Вернемся?

Ответом было унылое молчание. Мне и самому не хотелось возвращаться, но блуждать среди сырого гипса, да еще в полной темноте!..

– Дорогу

я помню, – вздохнул наконец Вильбоа. – Кресты, потом эти цифры…

– Да, – я встал. – Пошли!

Уходя, я обернулся. Груда ржавого оружия, красная краска на белом гипсе, развалины алтаря… Два века назад здесь шла война. Лигисты резали гугенотов, гугеноты убивали лигистов – и за что? Месса или обедня? Какая чушь! Страшно подумать, но века через два и наша война, того и гляди, покажется потомкам дикой нелепостью. Нет, не может быть! Мы дрались за Францию, за Короля, за Церковь! Но ведь и герцог Гиз думал, что спасает отечество…

Уже на ступеньках я остановился. Точнее, что-то остановило – то ли легкий шорох, не походивший на звон очередной неосторожной капли, то ли тьма впереди, показавшаяся особенно густой… Я замер. Сзади о чем-то переговаривались мои спутники, в руке чуть слышно потрескивал фонарь, но я уже знал: мы не одни. Кто-то был впереди, за черным пологом, и этот кто-то тоже всматривался в темноту. Впрочем, мой фонарь упрощал ему задачу.

Медленно, стараясь не делать резких движений, я повернул голову:

– Шарль! Девчонку за стену! Оружие!

Больше всего я боялся, что Вильбоа начнет, как и всякий штатский, многословно требовать объяснений, а то и появится в проходе – со вторым фонарем, чтобы неизвестный ни в коем случае не промахнулся. Но сзади молчали, затем до меня донеслось негромкое: «Есть!», и почти тут же – возмущенный голос гражданки Тома, протестовавший против насилия. Впрочем, протестовала Юлия, следует отдать ей должное, все-таки шепотом.

Я не двигался, затем стал медленно поднимать фонарь, надеясь отогнать тьму еще на несколько шагов – что оказалось ошибкой. Я понял это почти сразу, но сделать ничего не успел. Из темноты донесся грохот, в глаза ударила вспышка – и фонарь плеснул во все стороны стеклом и горящим маслом.

Да, я ошибся, но тот, кто стрелял, – тоже. Если он думал ослепить меня, то это удалось лишь наполовину. Через миг я уже был внизу, вжимаясь в мокрую гальку, покрывавшую пол. Пламя уже гасло, но света вполне хватило, чтобы разглядеть черный силуэт у противоположной стены. Я невольно хмыкнул. Будь у меня пистолет, разбитый фонарь стоил бы этому Вильгельму Теллю простреленной головы. Впрочем, незачем быть столь кровожадным. Все-таки он стрелял по фонарю…

– Франсуа! Где вы? – послышался растерянный голос Вильбоа, но я не стал отвечать. Вдруг Вильгельм Телль хорошо

стреляет на звук?

Внезапно впереди, совсем близко, послышался шорох. Неизвестный был рядом, он двигался тихо, почти бесшумно, и лишь скрип гальки выдавал его. Я быстро обернулся. Только бы Шарль не вздумал высунуться…

– Бросай оружие, синяя сволочь! – молодой задорный голос прозвучал буквально над ухом. – Выходи по одному, а не то…

Вначале я не поверил своим ушам, затем все-таки понял и едва удержался от смеха. Вот так встреча!

– А не то – что? – я повернулся к неизвестному, надеясь на его здравый смысл. Если уж он решил вступить в переговоры…

Тишина молчала, затем тот же голос, но уже растерянный и даже робкий, повторил:

– Бросай оружие, синяя… Смерть Христова! Господин дю Люсон, это вы?

Нельзя сказать, что последняя фраза привела меня в восторг. Слишком часто меня стали узнавать в славном городе Париже! Но это все же лучше, чем начинать боевые действия с сомнительным исходом.

– К вашим услугам, – я встал и принялся приводить в порядок плащ. – Если вы еще будете так любезны и зажжете фонарь…

– Конечно! Сию минуту, господин дю Люсон!

Я оглянулся и заметил в проходе темный силуэт. Похоже, Вильбоа решил прийти мне на помощь. Я не стал его прогонять – стрельба явно откладывалась.

Фонарь вспыхнул. Невысокий молодой человек с военной выправкой, которую не могла скрыть нелепая санкюлотская одежда, шагнул ко мне, но, не доходя двух шагов, остановился, став по стойке «смирно».

– Господин полковник! Лейтенант армии Его Величества Сурда к вашим услугам!..

Лейтенант Сурда! Ну, конечно, Николя Сурда! Имя в списке!

– Что за церемонии? – Я пожал широкую крепкую ладонь, начиная понимать, что когда-то хорошо знал этого человека. Молодое, чуть скуластое лицо – и глубокий шрам, пересекающий его наискось. Похоже, лейтенант Сурда – задира не только на словах. Конечно, я знал его не в санкюлотском тряпье. И он тоже помнил меня другим…

– Извините, господин дю Люсон, – парень вновь смутился. – Я, так сказать, проштрафился. Фонарь вам разбил… Но, смерть Христова, менее всего ожидал встретить вас здесь!

Кое-что прояснилось. Де Батц не ошибся относительно моего прежнего звания. Впрочем, не это интересно. Сурда, скорее всего, из организации д'Антрега, он хорошо знал меня – прежнего…

– Шарль! Юлия! – позвал я. – Выходите, война отменяется.

Из прохода появился мрачный Вильбоа с двумя пистолетами наготове. Из-за его плеча выглядывала любопытная физиономия гражданки Тома.

– Николя Сурда! – лейтенант коротко поклонился и внезапно широко раскрыл глаза: – Мадемуазель де Тома? Бог мой, вот так встреча! Вы меня не помните?