Дежурный по континенту
Шрифт:
Нужно позвонить в банк, спросить, открыты ли они по воскресеньям и можно ли абонировать там сейф. А можно и не звонить. Можно туда зайти и самой спросить.
Так она и сделала.
В банке было пусто. Она взяла какой-то бланк, достала ручку и присела за столик рядом с молодым усатым охранником в форменной рубашке.
– Говорят, тут у вас в парке какая-то стрельба была три недели назад? – спросила она, делая вид, что пишет на бланке какие-то цифры.
– Вся Маньяна об этом только и говорит, - горделиво сказал охранник.
– Сейчас в кафе-павильоне,
– А что ты делаешь сегодня вечером, крошка? – спросил охранник и плотоядно облизнулся.
– Буду готовиться к экзаменам в университете, если духота спадет.
– А если не спадет?
– Тогда не знаю. Когда душно, у меня голова ничего не соображает.
– У меня сейчас будет обеденный перерыв. Может, выпьем кофе?
– Отчего же не выпить кофе с таким симпатичным парнем? Знаешь, я всегда тащилась от униформы.
Охранник выпятил грудь колесом и потрусил доложиться напарнику, что уходит на обед. Агата скомкала исчерканный бланк и выбросила его в урну.
– А где же твой пистолет? – спросила она, когда они вышли из банка.
– Сдал. Нам не положено выходить с оружием за пределы…
– Жалко. Я балдею от оружия, от стрельбы, всего такого…
– У моих родителей ферма под Качукой. Если хочешь, в выходные съездим туда, постреляем по банкам…
– Какой ты быстрый! Мы даже еще не познакомились.
– Это поправимо. Меня зовут…
– Страшно было, когда стреляли? – перебила его Агата. Меньше всего на свете ей было сейчас интересно, как зовут этого придурка.
– Мне? Вот уж нет! Я вообще ничего не боюсь.
– Но другие-то напугались.
– Да, переполох был приличный.
– Говорят, люди к вам забегали, прятались от стрельбы. Уборщица в этом кафе как раз рассказывала, что её какой-то лысый с саквояжем с ног сбил, когда помчался в банк. Со страху ничего не видел, говорит.
– Тише! – прошипел её кавалер и оглянулся по сторонам.
– Что такое? – она тоже оглянулась по сторонам, но никого, кроме пары мамаш с колясками и грязного бомжа, жравшего под кипарисом какую-то дрянь из пакета, не увидела.
– Это был… Впрочем, ладно.
– Ага, врёшь, значит, что ничего не боишься?
– Я и не боюсь, просто о таких людях вслух говорить не принято…
– Понимаю. Правительственный чиновник?
– Бери выше. Это был сеньор Лопес.
– Ну, Лопес. И что? Не президент же Фокс?
– Этот Лопес… - охранник опять оглянулся по сторонам.
Агата почувствовала, что теряет терпение. Ей даже почудилось, будто кобура на щиколотке, в которой томился без дела верный «Agent» калибра.22 с двухдюймовым стволом, сама собой шевельнулась – напомнила хозяйке о своем существовании.
– Да что это за Лопес такой страшный? – Она засмеялась.
– Чем он тебя так напугал?
– Он банкир самого Фелипе Ольварры! – прошептал охранник. – Только не проболтайся никому.
–
– Хорошо вам, студентам, - вздохнул охранник с завистью. – Можно спокойно себе читать книжки и даже не знать, кто у нас в стране Маньяне главный мафиози…
– Да, действительно, как-то я двадцать лет прожила без этого знания, и ещё проживу как минимум столько же…
– Он один раз сам заходил в наш банк, - сказал охранник мечтательным голосом.
– Я ему дверь открывал. Он мне сказал: «Спасибо, сынок». Представляешь?
– Круто, - сказала Агата.
– И знаешь что? Только это совсем страшная тайна. Ольварра был здесь в тот день. Я сам его видел. Своими глазами.
Глава 15. Заговор недоумков
Эриберто Акока, тощий длинный парень со смазливой и наглой физиономией, притормозил и направил свой «трэйл блэйзер» в переулок, где могучий внедорожник едва помещался. Выключив зажигание, он ещё посидел минуту внутри прохладного салона, пахнувшего дорогой кожей. Автомобиль – даже не автомобиль, а настоящий автомобильный зверь, почти три сотни лошадей под капотом, - был совсем новый. Акока любил настоящие «мужские вещи» - изящное оружие, сверхточные часы, быстрые катера, мощные автомобили. В этот список, разумеется, входили и длинноногие бабы без дурацких комплексов. Он полагал, что только ради обладания всем перечисленным и имеет смысл существовать на этом свете. И все это у него было, включая пятый пункт, как неотъемлемый атрибут принадлежавшего ему заведения.
Не запирая автомобиль, он толкнул ногой, обутой в дорогой мокасин, сетчатую калитку, пересек маленький patio и вошел в клуб через задний вход. Две облезлые собаки, дежурившие у дверей на предмет пожрать на халяву, почтительно отпрыгнули в сторону, пропустив хозяина.
Внутри был полумрак, пустота и прохлада. От свежевымытых полов поднимался к зеркальному потолку прозрачный парок. Двое сонных парней снимали со столов стулья. Парочка поломанных горкой были сложены у стены.
– Кофе мне! – сказал негромко Акока и, бросив хозяйский взгляд по сторонам, прошёл к себе в офис.
Окон в кабинете не было – совсем как в построенной на американский манер тюрьме в Маньяна-сити, где пару лет тому назад Эриберто провел не лучшие четыре месяца своей жизни. Кабы дон Фелипе его не вытащил каким-то непостижимым образом, парился бы до сих пор. Тройное убийство плюс торговля разбодяженным кокаином – серьёзное преступление. Даже по маньянским масштабам.
Выйдя на свободу и осев в Гуадалахаре, Акока больше никого не убивал. Умные люди никогда не гадят там, где живут. А это была вотчина Ольварры. Авторитета дона Фелипе было вполне достаточно для того, чтобы агрессивная часть народонаселения проявляла свой дурной норов в специально отведённых для этого местах. Например, в ночном клубе, которым владел Акока. И без всяких наркотиков – в этом заведении, согласно тому же принципу, наркотики были под запретом. Кроме безобидной травки, разумеется.