Дежурный по континенту
Шрифт:
Он нажал кнопку слева под стеклом, отделяющим его от водителя и охранника на переднем сиденье.
– Онесимо! – позвал он шофёра.
– Да, хефе, – отозвался тот.
– Где мы?
– Подъезжаем к Маньяна-сити, хефе. Через пару минут будет Тепоцотлан.
Завтра и покараю, подумал Ольварра и сделал ещё глоток. Никуда он не денется, скорпионье отродье. Закопаю в долине.
– Въезжаем в Маньяна-сити, – доложил Онесимо. – Куда дальше, хефе?
Куда куда… Фелипе выглянул в окно. Вдоль дороги, пока ещё малоосвещённой, тянулись какие-то стены, пакгаузы, решётки…
– Прямо, болван, куда ещё!..
На них надвигалось залитое электричеством нутро огромного города, который Ольварра, надо сказать, не жаловал, и старался без крайней нужды в нём не появляться. Прибавилось автомобилей на дороге. Пакгаузы кончились, потянулась бесконечная вереница зданий со светящимися окнами.
Затылок водителя излучал обиду.
Что это я бросаюсь на людей, одёрнул себя Фелипе. Вот он возьмёт да поедет прямо, всё прямо и прямо, прямо и прямо…
Неправильно это. Парень двести с лишним миль за рулём, а я ругаю его болваном. Он устал, хочет перекусить, размять ноги…
– Онесимо, сынок, – сказал хефе, не замечая, что язык его изрядно заплетается. – Останови-ка возле вон того бара.
Зайду и я перекушу, решил Фелипе. А что? Пенсионер я или не пенсионер?.. Самое время начать ходить по кабакам. Тем более что я сильно проголодался. Как в молодые годы.
Он не бывал ни в каких ресторанах уже, наверное, лет десять. Впрочем, место, возле которого неслышно затормозил его лимузин, оказалось вовсе не рестораном, но Фелипе, в своей долине несколько приотставший от жизни, понял это, уже очутившись внутри. И то не сразу. Только тогда ему сделалось понятно странное выражение глаз его свиты, оставшейся, кроме главного sicario Касильдо, снаружи возле машин.
Заведение называлось «Волосатая жемчужина» и являло собою стрип-бар не самого высокого пошиба.
Вышибалы на дверях, завидев, какой шикарный клиент к ним прикатил – на лимузине с охраной! – широко распахнули двери, сам хозяин, охренев от усердия, выбежал из своей конторки, чтобы проводить уважаемого Дона за лучший столик слева от подиума, не слишком далеко, но и не слишком близко.
В танцах был перерыв, и подиум пока пустовал. Вообще, даром, что была пятница, конец недели, – вечер нынче не задался, публика веселилась вяло, уходила, и теперь в зале занято было не больше половины всех столиков. Играла тихая музыка: Магнифико Арисменди, или что-то наподобие того.
Хозяин находился в предынфарктном состоянии, от радости и от страха. От страха не угодить чем-нибудь всемогущему Дону и от радости, что завтра же весь Маньяна-сити прознает, кто посетил его чертоугодное заведение, и народ попрёт сюда валом.
Как на грех, как раз сегодня у лучшей его стрип-гёрл случились критические дни, и она сидела дома. Прочие же были хороши на подиуме, исключительно хороши в ванне для ойл-рестлинга, но доверить им такое важное мероприятие, как станцевать на столе перед уважаемым человеком, хозяин решиться не мог.
К Дону подбежал официант.
– Принеси-ка нам что-нибудь покушать, сынок, – обратился к нему Фелипе. – Всё что угодно, кроме рыбы.
Официант, из молодых придурков, посмотрел в растерянности на хозяина. Тот
– Ну, что встал, урод? Что встал?
– Они поку-у-ушать хотят… – простонал официант. – Ещё никто сюда кушать не приходил…
– Ну, и понятное дело. Никто не приходил, а они вот пришли. Значит, дуй бегом через дорогу, к сеньору Авелино, и чтобы через пятнадцать… нет, через десять минут здесь стояла самая лучшая еда, какая только у него найдется, понял? Скажи, что я заплачу ему наличными буквально через час и не торгуясь, понял? Если же ты через десять минут не накроешь этим сеньорам лучший стол в своей жизни – я тебя, паразита…
– Знаю, знаю, – пробормотал официант, рванувшись к задней двери. – Заставишь меня менструальные прокладки жрать, пока пузо не вспучит, – продолжал он, выскочив на улицу. – Уйду я от вас. Вот вы где у меня все с вашим стриптизом. Я через это дело уже импотентом стал…
Хозяин же, почесав лысую репу, решился на отчаянный шаг. Подозвав самого шустрого из вышибал, бывшего моряка Жанио, он послал его через три квартала в конкурирующее заведение «Розовые киски» с тем, чтобы этот Жанио проник к кискам в раздевалку и уговорил самую шикарную из них, настоящую звезду стриптиза, известную всему Маньяна-сити Кармелиту Паучок под любым предлогом сбежать на полчаса от своих хозяев и поработать на столе в «Волосатой Жемчужине». За получасовой номер хозяин «жемчужины» посулил ей пятьсот баксов, плюс по полсотни баксов за содействие Жанио и его шурину, служившему в «Розовых кисках» менеджером по соблюдению порядка, то есть, по-маньянски говоря, тем же вышибалой. Всё окупится.
Ещё одного своего «менеджера» хозяин поставил неподалёку от столика дона Фелипе и велел ему держать в поле зрения всех присутствующих в зале драгдилеров. Не дай бог, кто-нибудь из них, разглядев в добропорядочном Доне денежного клиента, предложит ему купить травки или побаловаться косячком. Забьют этому драгдилеру его косячок в задницу и заставят дым пускать ушами. И это будет ещё гуманный поступок. Куда менее гуманным будет, если за компанию то же самое проделают с хозяином.
Через десять минут стол был накрыт. Хозяин рискнул обойтись без излишней роскоши: что нашлось у соседа готового, то и было расставлено на скатерти, к счастью, оказавшейся белой и накрахмаленной. Пицца, какое-то мясо, фаршированные яйца, спаржа, салат и прочая дребедень.
– Там на улице шестеро моих людей, – обратился дон Фелипе к хозяину. – Облагодетельствуй и их чем-нибудь в таком роде, сделай милость. Ребята устали и проголодались.
Фелипе вонзил вилку в мясо, и тут свет в зале погас. Подиум, напротив, осветился яркими прожекторами. Вместо тихой приличной способствующей пищеварению музыки из динамиков попёр какой-то гнусный рэп, и на подиум на журавлиных ногах выскочила тощая девица в пеньюаре поверх бикини. Она принялась отплясывать, размахивая ногами и руками, смотрела дерзко и преимущественно в сторону Фелипе Ольварры, почётного гостя этого вечера.